Уснут ли ангелы, если не спится...

ПАМЯТИ О.Г.

Уснут ли ангелы, если не спится,
уснёт ли время и боль на часах,
та боль, с которой уходит граница,
та за которою гаснет очаг?
И при свечах на не птичьем наречье,
и при слезах о нездешней мольбе,
открыт балкон и в пролёте, как птица, –
где ангел твой?! – ты рванулась к земле…
Земля примяла асфальт под подушкой,
вернулся ангел, а ты уже спишь,
едва свернулась: по-детски, подпушкой,
и вот уж с Богом легко говоришь.
Зачем, скажи, в двадцать пять – очень рано
решилась ранкою в рамочку встать –
холодный душ ледяной из-под крана
и горя близких уже не унять.
Твой ангел вышел парящей навстречу,
но он бесплотный, – полет не прервать…
А на земле снова утро да вечер, –
и даже близким тебя не понять.
Теперь и ангелу ночью не снится,
он сторожит твой последний приют –
он навсегда в этот мир опустился –
однажды люди здесь камень найдут…
То будет он. Кто-то буркнет сердито,
мол, под ногами лежит и лежит,
остыв навек неземным прозелитом, –
твой падший страж и земной неофит.
А что душа? Та отправилась к Богу,
в дорогу взяв только утренний свет,
холодный март обжигал всю дорогу,
но кровь сгустил ранне-мартовский снег.
На сленге ангела боли и горя
не смог твой ангел-хранитель принять,
а вот душа – мы с ней встретимся вскоре
и станем вместе свое токовать…
…о красоте, о волшебном и зримом,
о наготе обострения снов,
о том, что мир нас хранит постижимо, –
непостижимый жонглер и позёр.
И наши ангелы рвутся на части,
и им уже нелегко нас сносить,
да только нам их мечты не подвластны,
но о твоем – будем Бога просить.
Пусть возвратит не тебя, так Посланца,
и крылья даст, и ранимость души,
чтоб рано утром его в школьных ранцах
однажды в мир принесли малыши.
И до тех пор, пока в мире ликуя,
он будет петь и нести твою весть,
мы будем помнить тебя как живую,
такой, как была… как будешь… и есть.

3 марта 2005 г.