Сказ о красавице Шамсет, князе Алийхане и игрушечном соловье

(посвящается 140-летнему юбилею г. Горячий Ключ)
-----------------------------------------------------------
     Легенда – это всегда движение во времени, как застывшую в капельке янтаря диковинную бабочку, хранит оно свои предания.
     Под поэтическим пером Татьяны Сабаньской оживают сказочные пейзажи, обретают новую реальность образы и характеры из мудрого мира прошлого.
     Красочно иллюстрированное произведение будит воображение и фантазию, создавая удивительное ощущение путешествия к началу начал, к зарождению целительных подземных источников, где сегодня раскинулся прекрасный курортный город Горячий Ключ.
-----------------------------------------------------------
----------------------------------------Предисловие к книге

Давным давно,
            когда гряда Кавказа
Лишь с небесами
            состязалась в высоте,
 Жил царь. И солнечного глаза
Слабел дозор,
            его пределов               
             поражаясь красоте.   
Там птицы гордые               
             спускались на ладони,
И дикий зверь               
             не прятался в лесах.
Казалось, что вот-вот
             дворец его утонет,
Как в море,   
             в расходившихся садах.
Там чаши лотосов
            рос жемчуга качали,   
Кричал павлин на розовый
            восход,               
И весны с зимами
            местами не менялись,
И соком исходил
            инжира сладкий плод.
А царь Тимир,
            не ведая печали,
Молился милости
            всевидящих богов.
Дней капли падали
            и лет не замечали,
Сменяя свет на ночи
            бархатный покров.
И если что-то
            называли раем
Людей за век
            уставшие сердца,
Была земля царя,
            бушующая маем,
Живой легендой, из уст,
            переходящая в уста.
Наш царь был вдов.
             и больше жизни 
Любил Шамсет,
             свою единственную дочь,
Что красотой
             являла укоризну
Всему вокруг, да так,
             что солнце гасло,
             отступая прочь.
Стозвоньем смеха
             веселя рассветы
Над смоляной рекой волос
             поутру колдовала,
И раскрывала жизнь окно
             в её шестнадцатое лето,      
И в зеркалах Шамсет
             себя не узнавала.
Был стан её
             проворней горной лани.
И взгляд сиял,
             смущая чистотою небеса.
Отвергнутых князей
             не заживали раны.
И серебрили думы
             голову отца.
Такое диво
             единожды в столетье
Бог создаёт,
      чтоб испытать мужчин.
Хрупки затворы,
             слабы золотые клети,
Если Любовь повелевает
             как властный господин.
Князь Алийхан,
             красою ослеплённый,
Готов был смерть принять
             у вожделенных ног
И локон, клятвенною кровью
             окроплённый,
Хранил как талисман,
             носил как оберег.
А в маленькой Шамсет
             уже проснулась      
Та сладость женщины,
             уверенной в себе.
И Боги, глядя с высоты, 
             лукаво улыбнулись.
Да что-то молча
             начертали на судьбе.
И час настал. Тимир,
             от гнева страшен,
Прослышав
             от наушника-слуги,
Что гордый Алийхан
            из неприступной башни,
Покорней кошки стал
            и не одни сбивает сапоги,
Чтобы Шамсет увидеть
            краем глаза,
Да подышать с ней
            воздухом одним…
«Как глубоко впилась
            любви зараза!» -
Кипел взбешенный царь,
            одною яростью томим.
И как-то раз,
            придя в покои,
Когда красавица
            безоблачно спала,
Он соловья ей преподнес
            С одним условьем,
Чтоб князя дерзкого
            та тотчас прогнала.
Пернатый соловей,
            заморская игрушка,
Ей песни пел
            на незнакомом языке
И трепетал
            у девичьего ушка,
Словно живой,
            на мраморной руке.
И, зачарованная звуком
            сладкой песни,
Шамсет нашла для князя
            горькие слова.
Его любовь назвала
            жалкой лестью
И, не взглянув, не обернувшись,
            прогнала.
Мир закачался,
            в сердце пораженный,
И слов удар был
            как кинжала сталь.
Он потерял Шамсет…
            Он брел, как прокаженный,
И месть в его душе
            уже всходила на алтарь.
В том царстве
            жил колдун.
Он слыл, как
            сущий дьявол,
Был чернокнижник, маг
            и повелитель дум.
Лепил из дегтя тьмы
            и света яви
Людские судьбы. На сделку с ним
            решился Алийхан.
Обида застила глаза,
            и мозг кипел отмщеньем…
Он душу, как пустой,
   не выскобленный чан,
Продал, не испросив
            у Господа прощенья!
Однажды, в день
            особенно прекрасный,
Когда, казалось,
            не осмелится беда
Так близко подойти
            и нанести удар ужасный,
Красавец лебедь
            сел на гладь пруда.
Шамсет следила
            за скользящей птицей.
И чудилось,
            к себе звала сама Судьба…
И стоит только
            вплавь за ней пуститься,
Как распахнет
            объятья синева…
И  руки нежные
            обвили длинной шеи
Холодную и черную
            змею.
И язвы страшные,
            как тоненькие змейки,
По коже белой,
            извиваясь, поползли.
Рыдай, Тимир,
            что ненасытная гордыня
На муки обрекла
            возлюбленную дочь.
Теперь и навсегда
            отныне
Ей той болезни
            вовек не превозмочь!
Напрасно слуги
            лебедя искали,
И каждый третий
            был безжалостно казнен.
Настои трав несчастной
            участи не облегчали,
И горем слез стянуло
            царства горизонт.
Вдруг, первый раз
            за дни великой скорби,
Царь поднял взор
            к разверстым небесам.
И ужас грешника,
            как старца, сгорбил,
И глас раскаяния
            пронесся по полям.
И горю отчему
            не видели предела
Запавших глаз
            разрушенные гнезда.
И  голова его,
            как горы, поседела,
А губы обреченно
            выдыхали: «Поздно…поздно…
О, горе, горе!
            Только бы Аллах простер
Благую длань
            над девичьим челом…
И смех Шамсет
            под голубой шатер
Небес взлетит
            подобно птице из неволи.
О, смилуйся, пресветлый,
            над глупым стариком!
Яви благою милостью
            святое чудо!»
«Твою Шамсет
            спасет вода живая! –
Вдруг, голос зазвучал
            как будто ниоткуда
-Лишь царство ты раздашь,
            пылинки золотой
            себе не оставляя…»
И царь Тимир, дрожа,
            исполнил повеленье,
Богатство разделив
            меж сирых и больных,
И терпеливо ждал
            с прощеньем исцеленья,
И даже стал как будто
            покойнее других.
Вдруг  двери ветром
            распахнуло настежь,
К отцу шагнула
            хрупкая Шамсет –
Прозрачный,
            восковой листок.
И он от слез глаза
            неловко застил,
Смеясь, ругал
            ломящий яркий свет.
И голос вздрагивал,
            и прерывался слог.
«Отец! Не плачь
            твоя Шамсет здорова
И счастлива,
            ты только погляди.
Мы заживем с тобою
            жизнью новой
И горя след
            оставим позади!»
…Покинем их,
            им хорошо друг с другом.
Пусть вспоминают,
            каются, прощают,
А мы пойдем,
            неважно полем или лугом,
Легенда этого
            не запрещает…
Какую же
            целительную влагу
Царевне даровал
            всевидящий Аллах?
Там, под землей,
            с чертями варят магму
(И та кипит, как каша,
            в глиняных горшках)
Два грешника, похожие
            на тени,
Что трудятся
            с зари и до зари,
Хотя, какие зори
            светят привидениям?!
О том легенда
            лучше умолчит…
Да, в тех несчастных
            и зрячий не узнает
Душепродавца –
            князя Алийхана,
И перекупщика сердец,
            что лебедем порхает,
У лавой жгущего,
            клокочущего чана.
Здесь, в темном царстве
            Серы и Огня,
Им воду греть
            до смертного одра,
Что к солнцу путь,
            как к счастью, пробивает
И страждущих недуги
            исцеляет.
Так повелел Аллах!
Боль превозмогут
            живительные струи,
Вначале робко серебром звеня,
Как будто там
            эоловые струны
Настраивает
            Матушка-Земля.
И, с каждым мигом
            обретая силу,
Ключи пробьют
            земную твердь
И каждому
            свою окажут милость,
И заскучает
            здесь Старуха-Смерть.
…Шло время, старилось
            и блекло…
Смешались даты,
            стерлись имена,
Но до сих пор
            из адового пекла
Журчит, как дар,
            источников вода.
На месте том
            раскинул город руки 
Объятий теплых.
            Сменяется весна на лето,
Жизнь чередом идет.
Горячий Ключ – тот уголок
            с любовью называют люди.
К нему от сердца
            путь ведет –
Гласит старинная,
            далекая легенда…