Поэзия будущего

Поэзия будущего… Какое дерзкое название конкурса. Сколько уверенности надо иметь, чтобы предложить его. Сколько наглости, чтобы принять в нем участие. В качестве претендента… в качестве судьи…
К тому же название – не однозначно, то есть имеет как минимум два решения, две системы оценок. Какого будущего – наиболее вероятного? Иди наиболее желаемого?
(Какого будущего – если нет настоящего… В России впервые за последние четверть тысячелетия уже четверть столетия нет знакового поэта, такого как Пушкин, как Высоцкий… Нет общеизвестной группы поэтов, таких как Блок, Брюсов, Ахматова, как Сельвинский, Симонов, Светлов, как Вознесенский, Евтушенко, Ахмадуллина.. В сетке десятков наших телеканалов, включая телеканал «Культура» не нашлось времени, не нашлось хотя бы часа в месяц…в год… на передачу о поэзии… Издатели говорят, что за последнее десятилетие не было ни одного самоокупаемого поэтического издания… Журналы публикуют все больше 70-летних…)
Как можно понять, что ждет поэзию, что ждет русскую поэзию? Это ограничение – русская поэзия – сужает тему и улучшает прогнозируемость. Нет сомнения, что журнальная политика последнего полувека – ставка на узкий круг (своих!) авторов, полный отказ от литературной критики – привел к абсолютному застою, если не сказать вырождению поэзии в России, поэтому вырвавшись к читателю, к обсуждаемости, русская поэзия наиболее вероятно двинется по дороге уже протоптанной зарубежной литературой. (Этому же способствует широкая эмиграция из России. Половина, если не больше, активной стихиры – в далеком зарубежье. Они проводят бардовские вечера на берегах Онтарио, выигрывают поэтические конкурсы в Австралии, устраивают посиделки в Израиле, преподают в Нью-Йорке, живут в Кельне).
 А это… верлибры?

Интересно сравнить развитие разных видов искусства. Поэзии и музыки. Нет я совсем не знаю музыку – поэзии и живописи. С чего начиналась живопись? – с магии: убить на картине оленя, чтобы убить его на охоте. С чего начиналась поэзия? – с магии: с заговора и молитвы ( а что такое молитва, как не магия – какая разница, с точки зрения результата, самому совершить чудо или упросить об этом божество?).
Дальше в живописи роль магии еще усиливалась: из картины исчезает олень и копье охотника, а возникает тот, кто направит это копье и этого охотника – появляется непосредственно божество – картина становится иконой. Тем же путем идет литература – рождаются литургические эпосы, эпосы, где действуют боги: древнегреческий эпос, скандинавский, протобиблия, потерянный нами славянский…
Далее на иконе – на заднем, плане, в углу, маленький и скромный появляется человек – проявляется двояко: как изображение – чаще всего заказчика, и как подпись – автора. И в литературе – тоже: в тексте рядом с богом появляется герой, а за текстом – автор… Иллиада… древне-греческие трагедии.
Далее и человека-изображения, и человека-автора становиться больше и больше: пространство икон и книг заполняют люди, а личная точка зрения автора уже довлеет над религиозной: Бог уже становится не сюжетом, а лишь толчком к сюжету: «Божественная комедия» в литературе, живопись итальянского Возрождения.
Далее божество покидает картину, книгу. Остается только человек… Классицизм, и века классической литературы…
А далее… Проза еще выдает последние шедевры классики – Тургенев, Достоевский… А во Франции рядом с натуралистом Золя, даже героем его романа становиться импрессионист Ренуар… которому уже не существенен внутренний мир модели, существенно впечатление – его собственное впечатление! – от сегодняшней ее улыбки… А его друзьям и вообще плевать на модель, то ли дело изобразить впечатление – свое впечатление! – от тумана… Свое удивление от детской наивности дикарки – «Ревнуешь?», свою оторопь от дикости этого поля подсолнухов…
А русская поэзия в столетие одолев 500-летний опыт остальной Европы, почти синхронно с французскими художниками и подсмотрела «ряд волшебных изменений милого лица», и заметила как «сияла ночь. Луной был полон сад…», и удивилась «на заре она так сладко спит»…
А художники разделились… Одни начали творить религию из себя любимого, из фантазий своего сознания, из своего подсознательного, другие обнаружили, что для выражения своей эмоции, себя – внешний мир не нужен, достаточно, просто пятен, линий… достаточно ничего – квадрата. Например, черного…
А как понять Блока не зная его личной мифологии? А как, не зная про существование черного квадрата понять отчаянности «дыр бул щил…»?!
А художнику уже не нужно даже красок… Появился «концептуализм»..
А чего больше не нужно будет поэту? Рифм? Слов? Букв?… Нас?… Себя?

Поэзия будущего… Почитаем?