Oна звалась наталья николаевна

Злой рок молвы ее преследовал всегда,
Несправедливые упреки, ложь и клевета.
Потом бессмысленный бездушный идеал
Предстал как нереальный трафарет похвал.

И целый век сменить был должен век,
Чтоб наконец нам приоткрылся человек.
Дороже красоты он душу в ней ценил,
Любовь и доброту к ней в сердце сохранил.

Богини юной прелести не может скрыть наряд.
В оправе бархатной с косинкой легкой взгляд.
Сей профиль встретишь только у Венеры.
Походка павы, стройность и манеры…

Да, нет прекрасней Пушкиной, красавицы Психеи,
С манящим блеском плеч, головкою камеи.
При тонкой талии большой и пышный бюст.
Не устоял пред ней слащавый светский хлюст.

И, слушая его, ловца чинов, эльзасского смутьяна,
Она осталась прежней – пушкинской Татьяной.
На уговоры и мольбы, сдержав осаду твердо,
Она ответила ему решительно и гордо.

В мадонне уживались ревность и кокетство.
О обаянье женских чар – испытанное средство,
В сердцах рождать огонь, воспламенять любовь,
И гения поэта будоражить кровь.

По всей земле род Пушкина посеял семена.
За то спасибо женке: честь ей и хвала
За нежность материнскую, что в те то времена
При детской смертности всех деток сберегла.

Ее он в смертный час с морошкой призывал,
Одной ей будет трудно  - понимал…
И был тому он рад, что мог еще обнять,
И жизнь свою великую отдать.