Ламия

Я буду звать, когда меня не станет,
но ты не слушай, о, меня не слушай!
Ведь это буду я, одна из стаи
так нежно и свирепо пьющих души.

Предвижу я, как будешь упоённо,
не открывая глаз, идти на голос, -
над океаном разъярённым,
 сквозь мрак и морось.

Себя не слыша, как канатоходец,
певучей нитью следуя во мраке, -
божественный, несчастный мой уродец
с душой собаки.

Тебе потребно Высшее служенье –
настолько, чтоб и после смерти
услышать мог моё прикосновенье
и встать из тверди, -

но повторю: не слушай, спи и помни –
та, что была, не стала звать бы,
а зов в ночи, далёкий и истомный –
твоё проклятье.

Наутро скрипку приласкай безмолвно,
пусть повторит ночное наважденье,
так плачут, уходя под волны
за сновиденьем.

И не снимай креста. Ни днем, ни ночью.
Твоя душа – мерцающе  жемчужна.
Ты любишь, знаю, любишь очень…

Иди, мы ждём. Нам крови нужно.



                25 сентября 2004 г.