Ах, какая я буду спокойная, старая птица...

Ах, какая я буду спокойная, старая  птица!
Дополнительный к этому плюс – уже мёртвая даже.
«Это ж надо прожить было так ухитриться ».
«Удивительно прямо». – «Согласен». – «Ещё бы!» - скажут.

Суховатые жёлтые лапки на впалой грудке;
Подрумянят клюв, не дай Бог, туда сыру сунут.
«Хороша до чего, как взгляну, так уж прямо жутко.
Эх и жалко, когда вот такие покидают коммуну».

«Молодец, - скажут, - чёрт, прожила достойно.
Не буянила, не тихарила, всё честь по чести.
Когда надо, каркала, предвещая войны,
Когда надо, гадила вместе со всеми на шлейф невесте.

Не трепалась с павлинами, точно уж, не потаскуха,
Хоть в гнездо и тащила всё, что лежало худо.
Ну дак ведь полагается, для поддержания духа.
Генетический код, друг Горацио, то ещё чудо.

В общем, - рра! товарищи! – в честь отлетевшей дамы.
Все там будем, как шутят натужно люди.
И ведь знают, что нет, - ан нет, верят упрямо,
Что, бескрылым, и вправду им что-то там будет».

А я вся в флёрдоранже, незрима, как волокно
Нежной дымки, струящей себя из костра горьковато,
Кувыркаясь за полуоткрытым в сиянье окном
Заору из невидимых лёгких: «Пошли вы туда-то!..»

«Да, жила, да, как все, эпиляция, чёрт бы вас драл,
белых перьев из грудки, такой атавизм вряд ли счастье.
Но умела так сделать, что вправду отменно мудра
в отношеньи скрывания лучшей и дремлющей части.

Жало мудрыя в клюве, да так, что никто не узнал,
что в далёком приюте у брата (он тоже из этих!)
Подросли и свили себе гнёзда в расщелинах скал
Мои белые, белые, чистые, белые дети!..»

И беспечно такие крыла распахну над планетой,
Что эмпатов, провидцев, уфологов ветром разбудит.
И сбегутся, гадая, что ж было такое там это:
Голубь мира, иль знак им подали Страшные Судьи.

18 ноября 2004 г.