московская печаль

Вовсе не трудно здороваться с погасшим отражением.
И знаешь, привыкнуть можно ко всему (печальное прозрение,
подаренное холодом на станции метро).
Виной печали будешь ты - не против?
Помады след венчает усталое, дурацкое письмо.

Как заштампованная вежливость улыбка клёну -
ещё одна бесплодная попытка вызвать жизнь. Условный
делёж секунд на память (фрагментарное тепло твоих ладоней)
и рваную сетчатку очередного дня; не медля ни секунды, он утонет,
твой образ, и без того недолгий, скупо-вечный. Что я

смогу сказать себе, смотря больному небу прямо в серые глаза?!
Я буду зло молчать и прорычу ему: "Узнал?..."
Мне страшно, небо, очень страшно,
ты всё мрачнеешь, что же это, как же дальше.
Да, знаешь, привыкнуть можно ко всему... А я провинциально одинока,
какой-то сжатый от тоски звёрёк. Хотелось
хотя бы краем глаза взглянуть на Бога,
но снятся лишь кошмары, да и те - нечасто.

Вовсе не трудно здороваться с погасшим отражением.
И знаешь, привыкнуть можно ко всему (печальное прозрение,
подаренное холодом на станции метро).
Виной печали будешь ты - не против?
Помады след венчает усталое, дурацкое письмо.