По следам Р. Брэдбери - Вино из одуванчиков

Снег, строгий и величественный, лежит кругом горностаевой королевской мантией, и даже трудно думать о том, что эта застывшая корка, сотканная из неопределенности ожидания, не вечна. Снег успокаивает: до горизонта белый, скрадывает все острые углы и неровности, гибкий, плавный и упругий... А под ним, как тысячи разноцветных пружинок, притаилось лето. Лето! которое сначала озорно выглянет чернобровой, голубоглазой, высокой и стройной весной, сползет с деревьев первыми душистыми плюшевыми листьями, пощекочет ноздри свежим сладковатым ветерком... А потом вдруг! сразу! одним махом ворвется, расплескается треском насекомых и шумом травы, закружится в звонком смехе - да так, что всколыхнется синее покатое небо, а солнце расколется на тысячи мохнатых одуванчиков и быстро-быстро запестреет в лугах журчанием пчел. Но пока бледное, дымчато-мутное небо готовится там, в глубине, высоко-высоко, наливается речной гладью и васильковым насыщенным теплом, чтобы однажды вывалиться наружу, прорезанным ярким лучом. Как будто яйцо, готовое треснуть, снежная скорлупа притихла в напряженном ожидании, гордо блестя холодным величием жемчужных гирлянд под размытым вьюгами солнцем. Но если хорошенько прислушаться, то сердце вдруг запрыгает и быстро забьется в груди от ощущения близкого-бликого и такого настоящего чуда. Оно обязательно родится - и заплачет, как ребенок, звонко и чисто капелью, потом улыбнется первыми прогалинами и липкими веточками, а затем встанет на ноги, уже окрепшее, вскормленное солнечными медовыми брызгами, - и вдруг прокатится колесом по земле златокудрым зеленоглазым смуглым и бесконечно живым летом.