Тот страшный день был, в сущности, не страшен —
Обычный день, плаксивый, сонный день.
Он был привычно в серое окрашен
И нес в себе простуду и мигрень.
А ввечеру, когда слепые окна,
Как чашки чаем, светом налились,
Блудливая осенняя морока
По звонким пятнам раскидала жизнь.
Со гостем князь
Пирует в ресторане,
Но взгляд наверх
Убьет желанье жить —
С креста, смеясь,
Сошел Назаретянин, —
Грядущий грех
Ему не искупить.
И хлынул свет
На город обреченный,
Земная твердь
Отверзла черный рот,
И се — конь блед,
И всадник утомленный,
И имя — Смерть,
И ад за ним идет…
Но нет, блазнится, к счастью — лишь блазнится,
А в яви — осень, вечер, ресторан,
До тошноты изученные лица
И пляски сатанеющих цыган,
И женский профиль древнеримской лепки,
И затянувший песню томный бас…
О, Святый Боже,
Святый Крепкий,
Святый Бессмертный,
Помилуй нас!..
Видение. 1913
© Copyright: Николай Пропирный, 2005
Свидетельство о публикации №105021101203
Свидетельство о публикации №105021101203
Рецензии