А небо сапфирными машет крылами...

     А небо сапфирными машет крылами
     так зло, бесполезно, что зеркало в раме
     нет, в ране овальной болеет вещами,
     и цельность теряют угрюмые вещи.
     Так, взятый отдельно от глаз подбородок
     ужасным окажется. День так короток
     что мы в нём вдали, точно несколько лодок
     перекликаемся дальше и резче.

     А к ночи всё круче растет расстоянье,
     гляди, затянулось-то наше гулянье,
     в зеркальной глуши мы открыли зиянье,
     как сказано, раны, ничтожества, смеха.
     И так остаешься один на лодчонке,
     а день умирает, не выдержав гонки,
     и что-то, завернутое, как в пеленки,
     заметив случившуюся прореху

     ползёт. Или так: ты заглянешь в глазницы
     свои (ибо зеркало); из черепицы
     разрушенной самости, из власяницы
     семантики (личность есть текст), вылезает -
     То, что никак не промыслено словом,
     То, безымянное: снасть Крысолова,
     То, нечислимое: суть и основа
     ест изнутри, изнутри забирает.