Пилигрим опыт гекзаметра

Всякой душе предназначено время и место под солнцем.
Мысли, явлению также  время и место родиться.
Истину эту раскрыли великих пророков прозрения,
То же писали в трактатах философы древней Эллады,
Екклесиаст многоопытный с хором мудрейших согласен,
Кратко сказать, это знание свыше, от Бога, ниспослано.
Но, пилигримы извечные, мы поучений не слушаем,
Дом покидаем, стремимся с ветром сравниться в движении...

В нашей крови это бегство, с тех самых пор, как бежали
Предки из рая, стеная, гонимые Ангелом грозным.
Вот и несемся поныне, словно листва под ногами,
Словно волна в океане или гряда облаков.
Глаз — ненасытный свидетель изменчивых образов мира.
Ловит, охотник, преследуя жертвы со страстью неистовой,
Без обладания сутью, без насыщения зрелищем.
Глаз — ненасытный свидетель, но не хозяин рачительный.

Вот почему мы скитаемся в поиске  призрачно-нового, 
Нового лишь по причине забвения давнего прошлого.
Вот почему путешествуем, странники, версты за верстами.
Где-то в далекой обители, может быть, счастье откроется,
Но это счастье обманчиво: нет на земле насыщения.
Внутренний голос в дорогу зовет искусительно сердце.
Там, где нас нет, — наслаждение. Где мы живем, все постылое.
Смысл в постоянном движении — цель без движенья не радует!

Дом, сиротливо оставленный, ставнями горестно хлопает.
Если нет Жизни Подателя, что охраняем в полуночи?
Блудные дети на пастбищах Царских вассалов работают,
Только никто не подаст им горсть желудей к скудной трапезе.
Где этот путь, что упрятан хитро за многими тропками,
Путь, что привел бы нас к дому, который оставили предки?
Выбежит Старец навстречу, руки простертые радостно,
Перстень оденет как знак Отчего благоволения...