В кафе на Рождественке

Как это всегда и бывает, в назначенном месте мест для двоих неместных не нашлось. Поэтому первым попавшимся стало уже давно знакомое. Шумно, людно, накурено и вульгарно светло. На улице мороз за минус пятнадцать и ветер не с юга. Внутри телевизионные мониторы, радио и меню в замшевом переплете. Два часа на пустой разговор, остаток вечера на выцветшие воспоминания.
Пять лет с первой ночи, четыре года порознь. В прошлый раз мы виделись ещё до её поездки в Париж. Всего лишь год назад, а мои воспоминания  упорно возвращаются к событиям пятилетней давности.
Несколько месяцев во Франции нисколько не изменили её, в отличие от прошедших лет.  Уверен, что мы оба сильно сдали с тех пор, но, глядя на неё теперешнюю, мне не о чем жалеть.
Как и раньше, она одна из тех, с кем я могу говорить часами и мне будет мало, и что не менее важно, ей тоже. Мы можем говорить, говорить, повторяться, пережёвывать, перемалывать и никакого чувства усталости, наигранности, скукоты. Так, словно бы говоря об одном и том же, мы дополняем к уже сказанному новые важные заметные штрихи.
Она жалеет. Не обо всём, но о главном. Не настолько, чтобы отчаиваться, но и не так, чтобы скрывать это от кого-нибудь вроде меня. Теперь она живёт своей общественной жизнью, не желая замечать того, что с каждым днём становится ещё более одинокой. Основное разочарование впереди, но уже сейчас она чувствует этот безразлично снисходительный взгляд.
…жить с тем, кого не любишь можно, если любят тебя, но если эта нелюбовь взаимна, то так жить нельзя, однако приходится…
Я смотрю на неё и отчётливо вижу, что время играет с ней на свой лад, по своим правилам. И я более чем жесток, более чем циничен.
Она смотрит на меня и, как и пять лет тому назад, с той же опаской огибает те же острые углы, чьи выступы уже давно приобрели округлые формы и потеряли сою актуальность. Она мечтательно грезит на мой счёт, как впрочем, и на любой другой, если бы он был возможен. Она умирает как женщина и всем на это наплевать. И мне почти тоже. Впрочем, я не продолжаю разговор и мы говорим о том же самом.
Она вновь и вновь перечисляет какие-то известные факты, давно прошедшие события, а я рассказываю о себе, повторяясь, дополняясь, подчёркивая. Наивничаю на тему семьи, жены, детей и всего того, о чём мне категорически опасно, если всерьёз. Поэтому затыкаюсь себе во благо и благостно перевожу тему на неё.
Пять лет прошли настолько быстро, что я успел сделать ещё два предложения и дважды сам же развеять их по ветру. И всё же, многое с ней было у меня впервые. Как и первый последний день моей жизни. Это только потом я узнал, что его можно иногда повторять.
Оплаченный поровну счёт, символичные чаевые, искренние улыбки и недосказанность воспоминаний. Жизнь уходит от нас общими коридорами, так, чтобы в итоге каждый остался в своей комнате наедине с собой.