Превратности судьбы

В И Н О Г Р А Д О В   А Н Д Р Е Й  А Л Е К С Е Е В И Ч

ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ

(ПЬЕСА В ЧЕТЫРЁХ ДЕЙСТВИЯХ)
 
(Вошла в книгу «Превратности судьбы: Пьеса в стихах. Откровенность: Поэтическая тетрадь» - см. «Книжное обозрение» , № 47, 2004 год. Книгу можно достать в центральных библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска и Хабаровска)

Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е    Л И Ц А

Николай Васильевич Арефьев – помещик
Пелагея Львовна Арефьева – его жена
Старик – её отец
Прасковья – дочь  Арефьевых
Олег  – сосед  Арефьевых
Надежда – подруга Прасковьи
Сердюков – местный стряпчий
Князь Сергей Александрович Белин
Пётр Савельевич Миловайло - чиновник
Дуняша – горничная в доме Арефьевых
Фигура в плаще, он же «сочинитель»
Пасечник
Слуга, служащий в гостинице, гости

  ДЕЙСТВИЕ  ПЕРВОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
(российская усадьба конца XIX века; участок сада возле беседки с колоннами; появляется Прасковья, милая девушка лет двадцати, в длинном белом платье)

(Прасковья, обращаясь к себе)
Гроза прошла, и стало так свежо,
Так полон воздух ароматом.
Ах, Боже мой, как хорошо!
Парить хочу, лететь куда-то!
(запрокидывает голову, лицо её восторженно)
Туда – за сини облака,
Что громоздятся, словно горы.
Хочу, чтобы моя рука
Могла открыть везде затворы!.. (делается серьёзной)
Нет, это детство, глупость, блажь,
Мне это вовсе не пристало.
Возьму-ка синий карандаш (достаёт лист бумаги с рисунком)
И подрисую здесь… Как мало
Бывает нужно, чтоб прийти в восторг,
И что-то слишком я на это падка.
Я… совершу сама с собою торг…
Итак, пока не стала психопаткой,
И впредь чтоб все меня считали
Серьёзной девушкой – и так воспринимали,
Даю себе зарок: какой бы повод
Мне ни дали хоть звёзд движенье,
Хоть теченье вод –
Я не должна плясать и прыгать в восхищенье
И чушь какую-то болтать
Или (довольно глупостей!) шептать
Наивное стихотворенье,
А просто – тихо насладиться
И быстро к делу возвратиться.
(уходит, а на сцене возникает закутанная в плащ фигура)


СЦЕНА ВТОРАЯ

(фигура в плаще)
Мы расщепляем мир надвое,
Мы мыслим: малое - большое,
Плюс – минус, сложный иль простой,
Ложь – истина, движение – покой.
Движенье! Вот источник мира,
Первоначало всех начал!
Оно нас вихрем закружило -
Чтоб мы нашли покой, причал.
Не правда ль, если вдуматься: движенье
Суть мостик из рождения - в покой?
И всё! Так мало!.. Но поэт рукой
Уже берёт перо и пишет возраженье.
Он словом выпрямляет строчку
И рифмой попадает в точку… (уходит)

(в беседке появляется Олег, молодой человек с пылающим взором; садится, что-то пишет; резко встаёт с листком в руке, читает)
«Я всю бы страсть хотел вложить
В стремленье к постиженью сути.
И, кто б ни стал меня судить, -
Мои защитники и судьи!
Я нынче обращаюсь к вам:
Примите, верные Фемиде,
К сердцам ли вашим, головам
Мои признанья. Не в обиде
В ответ приму я приговор от вас».
(на минуту замолкает, отрывается от листка)
Вот речь моя: на пять минут? На час?
Не ведаю: слова заране
Не шлифовал я на диване.
Из них лишь два: любовь и дело, -
Меня терзают, и приспело
Их, наконец, разъединить.
Но как?.. Скажите: как мне быть?..
(снова замолкает, становится задумчив)
Та девушка, что здесь стояла
И к небу руки простирала,
Давно любовь во мне зажгла,
Туманом дум обволокла.
Она мечты мои пленила
И, знаю, их соединила
С своею девичьей мечтой,
И мне открылся – путь простой.
И жизнь моя определилась…
Как будто… Что же мне приснилось
И омрачило счастья свет?
Ведь счастлив я? И да, и нет.
Я был бы счастлив несомненно,
Когда б довольствовался тем,
Что я люблю, любим… Меж тем
Я должен буду непременно
Пожертвовать своей любовью
И от неё скорей бежать.
И (Боже мой!) мою Прасковью
Оставить, бедную, страдать.
Мне знаки были… Рок, судьба
Меня зовут совсем к другому:
К нужде, скитаниям – не к дому.
Мне предназначена – борьба.
Борьба, в которой ставка – дело
Всей жизни, может быть, моей:
Я должен выяснить, как тело
В магнитном действии полей
Со временем должно меняться:
В горах, на глубине… везде.
Мне (скажем так, по простоте)
С ретортой  предстоит обняться.
Мне мой профессор – лучшему студенту –
Отдал перед кончиной все свои патенты
И слово взял с меня (могу ль я подвести?) –
Все опыты его до точки довести.
Но как её любовь мне охладить,
Чтоб не было так больно ей расстаться?
(замолкает, вдруг его осеняет мысль)
Мне нужно постараться ей внушить,
Что я её не стою, показаться
Пустошным, вздорным ловеласом,
И всё порушить между нами – разом.


СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(на веранде дома сидят Николай Васильвич и Пелагея Львовна, отец и мать Прасковьи)

(Пелагея Львовна)
Позволь, Николушка, тебе сказать,
Что ты неправ, несправедлив к Олегу.
(Николай Васильевич)
Мне только, душенька, хотелось показать,
Что как бы мы ни относились к человеку,
Что как бы внешним поведеньем
Ни управлял он нашим  мненьем,
А всё же – нам его душа
Неведома, плоха ли, хороша.
Но пусть  сначала
Прасковьюшка сама в нём разберётся,
И коль уж сердцем ошибалась, спала –
Пускай сама проснётся.

(Пелагея Львовна)
Ты, погляжу, умён не по годам.
Недаром сказано: «И аз воздам!»
(Николай Васильевич)
О чём ты? (Пелагея Львовна) О тебе, «святой угодник» –
Давно ли был ты греховодник?

(Николай Васильевич)
Имей же уважение к летам.
С чего теперь ты старое-то вспоминаешь?
(Пелагея Львовна)
А то ты ничегошеньки не понимаешь!
Олега упрекнул, а сам – к кустам.
И будто на Прасковьину подружку
Ты сам не косишься, как кот на масла кружку?
Не уставая, чешешь языком
И грудь вперёд несёшь задорным петушком.

(появляется  Прасковья)
Опять бранитесь, милые мои?
Как вам на это времени не жаль?
Вы только оглянитесь: речка, неба даль…
В кустах заводят трели соловьи…
(постояв минуту с задумчивой улыбкой, убегает)

(Николай Васильевич)
Счастливая: бревно в глазу – и то не углядит.
Всё соловьи, цветочки…
Эх, мне бы так – как Диогену в бочке:
Все ползают, а он в верхах парит.
(обращаясь к жене)
Пойду, по саду прогуляюсь…
(выходит с веранды; к себе)
Слезинку о былом пролью,
Внимая слухом соловью,
О неслучившемся душой помаюсь…


СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
(по аллее сада идут и разговаривают Олег с Надеждой, подругой Прасковьи)

(Олег)
Вы не сказали мне, Нади,
Как долго вы ещё здесь прогостите.
(Надежда)
Что ж вам за дело? Вы простите
Мне недогадливость…(пропускает его вперёд) Идите впереди.
И, кстати, надо вам поторопиться:
Прасковьюшка, должно быть, ищет вас
И даже, может быть, сердится.
Не омрачайте же её прекрасных глаз.

(Олег)
Не будьте, Наденька, жестоки, не гоните.
Вы видите: я сам не свой –
Вы что-то сделали со мной.
Предвижу ваш упрёк…Но – вы не говорите…
Слова, слова…Бывает так,
Что миг пришёл – и стала правда – ложь,
А важное – пустяк,
И как ни силишься – а сути не поймёшь.
А впрочем, вы правы:
Прибавлю шагу.
(в сторону)
Нет, кругом голова.
Сегодня вряд ли лягу. (поспешно удаляется)

(Надежда, одна на аллее; задумчиво глядя вслед Олегу)
Хорош примерный юноша!
А молочко-то с кровью!
И я, признаться, хороша…
Но как мне быть с несчастною Прасковьей?.. (уходит со сцены)


СЦЕНА ПЯТАЯ
(вечер, на веранде стол с самоваром, за столом Николай Васильевич, Пелагея Львовна  и старик, дед Прасковьи; пьют чай)

(старик)
Да, чай хорош:
Так потом и прошибло.
А молодых ещё не видно.
И тёмно так – локтя не разберёшь. (на веранде появляется Надежда)

А вот и Наденька. Ну наконец!
Хоть кто-то появился у огня.
Да не садитесь от меня
На дальний вы конец.
Мне, знаете, приятно
О новом, модном с молодёжью говорить. 
(Пелагея Львовна)
Неправда, папенька, вам более занятно
О прошлых подвигах беседы заводить.

(старик)
Ты, милая, меня не попрекай.
Не скрою: есть, чем погордиться.
(Пелагея Львовна, в раздражении)
Ну что ж, поведай молодой девице,
Как с турками ты бился встарь.

(старик)
Да-с… в двух словах не скажешь ведь: война.
Я был, сударыня, лейб-гвардии поручик…
И вот однажды: ночь, представьте, тишина,
Сквозь тучи – месяц, звёзд попутчик…
Сидим в укрытье. Утром выступать.
Ну, ясно: дрожь. Кто молится, кто письма пишет.
Вдруг чувствую, что кто-то куст колышет.
Взглянул и обомлел – царица-мать!..
Идёт, укрывшись саваном белым,
Фигура, ростом сажени так, может, три.
Я понял: смерть! И веет, будто, тленом.
Товарища толкаю: посмотри.
Он глянул: нет, ничуть,
Тебе, мол, показалось.
Ну ладно… Надо бы вздремнуть.
Куда! Дрожу, взглянуть боюсь… Вот солнце показалось.
И грянул на рассвете бой лихой.
Гусарский полк наш как стрелой
Врагу во фланг врезается… И сеча
Такая, братцы, завязалась… Хоть далече
Теперь уж незабвенный этот день,
Но в памяти до чёрточки всё ясно…
Вот надо мной зависла турка тень –
Всё, смерть пришла… И так ужасно
И холодно всё сделалось внутри.
И будто турок не один, а целых три.
Вдруг рядом взрыв рванул,
Конь из-под турка сиганул,
И тот – палаш из рук долой,
С коня – и в землю головой.
И верите: страх тотчас же  пропал.
Меня вдруг озарило:
В тот час ночной, когда от страха я не спал,
Смерть не за мною, верно, приходила,
Не на меня, я понял, выбор пал.
А вот товарищ мой – товарищ мой пропал... (вздохнув, замолкает)


СЦЕНА ШЕСТАЯ
 (лунная ночь, по аллее сада идут, держась за руки, Олег и Прасковья)

(Прасковья)
Какая яркая луна,
Как всё залито бледным светом.
И знаешь, будто я одна,
Нет – мы одни в сиянье этом.
Так тихо!... Шум цикад не в счёт,
Он – словно шорох мира…
(Олег)
Да, и луны полёт
Сквозь трепетание эфира
Нас увлекает в вечное пространство.
Любимая! Как этот миг продлить?
Нет, больше: как его остановить,
Как одолеть судьбы непостоянство?
(останавливаются и целуются)
О сладость губ твоих, о сладкий омут, Боже!..
(мягко отстраняется от неё)
(Прасковья)
Но что-то, чувствую, тебя тревожит?
Признайся мне, любимый.  Тайну
Открой, я вижу: ты с утра печальный.

(Олег)
Нет, нет, я счастлив, я вполне… (с невольной искренностью)
Ах, если б это было всё во сне!

(Прасковья)
Во сне? Я не могу тебя понять.
Ты только бы во сне хотел меня обнять?
Ты что ж, хотел, чтоб я была – виденье,
Мираж неверный? призрак, привиденье?
(останавливается, пристально смотрит в его глаза)

(Олег)
Нет, дорогая, нет, я вовсе не о том хотел сказать.
Как можешь ты слова переиначить!
(Прасковья)
Но ведь они, признайся, что-то значат?
(Олег)
Да нет! Я просто в них пытался доказать
Нет, не тебе, а самому себе,
Что если б это было всё во сне…(замолкает, подбирая слова)
Я б в этом сне желал навек остаться,
Чтоб никогда не просыпаться…


СЦЕНА СЕДЬМАЯ
(Олег, один у себя в комнате, сидит над листочком при тусклом свете)

(Олег)
Вот черновик:
Не я ли исписал листочек?
Идея, верно, охватила вмиг:
Гляжу – ни запятых, ни точек. (берёт листок, читает)
«Мысль не должна оскудевать,
В ручей – река превоплощаться.
Земля должна всегда вращаться,
А по-другому – не бывать!
Точи, мудрец, кремень науки,
Поэт – верши свои стихи.
Поутру пойте, петухи.
Не дай нам, Бог, пропасть от скуки!
И, что бы ни было, - иди.
Вперёд иди, добудь удачу,
Поставь – и разреши задачу.
Всегда – полжизни впереди!
Сомнения – преодолей,
Превозмоги беду – желаньем.
И клин в расщелину забей,
Чтоб взять вершину мирозданья.
В движенье счастье обретёшь,
Не размокай, как глина в луже,
И если для людей живёшь –
Поверь: себе ты тоже нужен.
Вот кредо жизни – на, бери:
«Будь пламенем: не тлей – гори!»
(отложил листок, задумался)
Да, хорошо себе советы
В начале жизни подавать.
Но жизнь – что мачеха, не мать –
Другие задаёт сюжеты.
(в углу сцены вновь возникает фигура в плаще)

(фигура в плаще)
Да, зыбкость ночи, звёзд движенье,
Теней, туманов притяженье –
Всё порождает в головах
Неясность мысли, ложь в словах.
Но, к счастью, чтоб не оставалось смутно,
Природа нам дарует утро.
И, свергнув мрак, родимое светило
Нам ясность мысли возвратило.


СЦЕНА ВОСЬМАЯ
(утро, сад; Надежда одна)

(Надежда)
Как мне понять их разговор?
(Подслушанный! Да что за дело!)
Сначала – всякий лунный вздор,
И страсть, как будто, закипела.
Вдруг что-то на него нашло,
Она – в истерике, он – в оправданьях,
Затем – прощенье, слёзы, смех, опять рыданья.
И, в общем, всё у них куда-то вкривь пошло…
Выходит, я тому причина?
Что ж, мило… (задумчиво) Недурён мужчина…
Прасковьюшку, конечно, жаль…
Усовещусь ли я? Едва ль.
Да и с какой, подружка, стати
Его должна я уступать?
Любовь у вас, привязанность? Как знать:
Быть может, вы ошиблись… Кстати,
Когда он мне на чувства намекал,
Мелькнуло у меня, что он играл.
Ну что ж, ему я подыграю…(задумчиво)
А как его связать – я знаю.   (усмехнувшись, уходит)


СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
(обитатели дома  и гости собираются на веранде за завтраком; посредине стола – самовар; первыми к столу вышли: старик, Пелагея Львовна, Надежда, а также местный стряпчий Сердюков, лет тридцати)

(старик, в хорошем расположении духа)
Ля-ля, ля-ля, прелестно утро,
На небесах разлита синь.
В природе так всё чудно, мудро…
Ну и так дальше…(мурлычет что-то неразборчивое) средь осин,
Берёз и сосен стройных
Течёт ручей прозрачный, вольный…

(Надежда:)
Как мило. Это что ж, стихи?
(старик)
Да, барышня, и вовсе не плохи.
Вот погодите: я чайку напьюсь –
И за стихи всерьёз возьмусь. (пьёт чай)

(Сердюков, с газетой в руке, отставив чашку)
Да что же это, господа?
Везде болезни, мор, беда…
Выходит, до скончанья века
Спасенья нет для человека!   
 
(Пелагея Львовна)
Отбросьте, милый, вредные газеты.
Ужель они  заменят нам беседы?
Пусть прослыву меж вас немодной,
Но мне милее толк свободный,
Своей рождённый головой,
А не статейкою кривой.

(Сердюков)
Но как же, Пелагея Львовна,
Быть с фактами? Ваш толк свободный
Их должен как-нибудь учесть?
(старик, допив чашку)
Чего бы мне такого съесть?
(входит Прасковья, сухо здоровается, подсаживается к столу)

(Пелагея Львовна, обращаясь к ней)
А что же милый наш Олег?
Вечор он что-то рано распрощался.
(Надежда, в сторону)
Когда б, наивный человек,
Вы знали, что он вскоре возвращался!

(Прасковья)
Он, матушка, на завтрак обещался быть.
А впрочем, он ведь мог и позабыть.
Да как же: он науками решил вчера заняться.
С учёными людьми так мудрено общаться.

(Сердюков)
Я совершенно с вами солидарен:
Учёный человек – не то, что русский барин,
И по соседям завтракать навряд ему охота.
Поди, уж он с утра уселся за работу.
 
(Николай Васильевич, входя)
А жаль, я перекинуться хотел с Олегом словом.
(Пелагея Львовна)
О чём, Николенька, ведь на тебя наука
Наводит если уж не сон, то скуку.
Да что с тобой? Ты выглядишь таким суровым…

(Николай Васильевич)
В предмете у меня другие изреченья.
(Сердюков, обращаясь к Прасковье и Надежде)
Ах, может, барышни порадуют нас пеньем?
Какой прелестный в прошлый раз мы слышали дуэт!
(Надежда, к Прасковье)
Что скажешь ты? (Прасковья) А почему бы нет?

(подходят к роялю, Прасковья берёт первый аккорд, но тут появляется Олег; здоровается)
(Олег)
Прошу покорнейше простить за опозданье.
(Прасковья, холодно)
Да, три  версты – большое расстоянье.
(встаёт из-за рояля, возвращается к столу)
И, кстати, вы совсем могли не приезжать.
Не стоит важные труды на пустяки менять.

(Олег)
Помилуйте, но я вчера вам обещался,
И если б не был кучер пьян, то вовремя б добрался.

(старик)
Что, кучер пьян с утра?
(Олег)
Представьте, да, до самой синьки.
Пришлось будить мне повара, Петра.
(Николай Васильевич)
Да, не поднять тебя нам, матушка Россия!..

(Прасковья, с иронией)
И всё-таки Олег Иваныч к нам домчался,
Хоть с трудностями: повар Пётр качался,
Должно быть, в тряской бричке
И вожжи без конца ронял от непривычки.
Как думаете, маменька, за это
Не одарить ли нам его большой котлетой
И не велеть ли также повару Петру её снести,
Чтоб силами восстал к обратному пути?

(Олег)
Намёк я ваш, Прасковья Николавна, понимаю…
(Пелагея Львовна)
Да будет вам, вот петухи сошлись.
Так клюнуть норовят. Прасковьюшка, очнись.
К столу так, милая, гостей не приглашают.

(Прасковья)
Ах, я прошу у вас прощения, Олег.
Мы вам, конечно, рады… (старик) На ночлег
Вы, юноша, сегодня оставайтесь.
(Пелагея Львовна)
Олег Иваныч, право, соглашайтесь.

(Олег)
Ну что ж, я, правда… буду рад.
(Надежда,  в сторону)
И ожидаете, конечно, вы наград!   
(Сердюков)
И я ужасно рад, к чему темнить:
Нам с вами за обедом есть, что обсудить.

(Пелагея Львовна)
Друзья мои, вернёмтесь к самоварам. (горничной)
Распорядись-ка, Дуня, жаром.


СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
(полдень, у пруда собирается компания)

(Надежда – Олегу)
А что ж Прасковья?
(Олег)
У неё мигрень…
Как жаль: такой хороший день…
Но вас не беспокою вновь я?

(Надежда)
Нисколько, и была бы очень рада
На лодке с вами покататься… (игриво), и награда
Быть может, вас бы ожидала…
Там островок один вчера я увидала…

(Олег,  растерян, но тотчас исполняется решимости)
Нади, мне верить ли ушам своим?
(Надежда, смеясь)
Глазам поверьте, об ушах потом поговорим. (садятся в лодку)

(Олег, к себе)
Удар веслом – и мы на середине.
Да здравствует безумство – даже в тине!

(Сердюков, обращаясь к Пелагее Львовне; старик здесь же, сидит, обмахиваясь, в тени)
(Сердюков)
Я, Пелагея Львовна, ничего не понимаю:
Ведь он, как будто, в женихах?
(Пелагея Львовна, раздражённо)
Почём теперь я знаю? (к себе)
Но эта Наденька её оставит в дураках!

(к старику, который прислушивается к разговору)
Вы, кажется, его с ночлегом оставляли?
И звали с Наденькой на пруд?
(старик)
Кто ж знал? Мальчишка оказался плут! (встаёт; в сердцах)
Да чтоб мои глаза их больше не видали!

(Сердюков,  обращаясь к себе)
Тут назревает, чувствую, большой скандал… (усмехается)
Но я бы в нём ничуть не прогадал!.. (свет гаснет, и вспыхивает луч прожектора, в котором появляется фигура в плаще)

(фигура в плаще)
Шаг сделан: в роковой цепи событий
Случилось первое звено.
За ним последует ещё одно,
Ещё, ещё… Но кто предвидит
Вначале главный результат?
Теперь вопрос задать захочет зритель:
Зачем на много лет назад
Его занёс туманный сочинитель?
И что же это было: ложь,
Соединившая двоих?
Иль рок, которого никак не избежишь?
И кто те двое?.. Далее поймёшь.
(ЗАНАВЕС. КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ)


ДЕЙСТВИЕ  ВТОРОЕ 

СЦЕНА ПЕРВАЯ
(та же усадьба год спустя; веранда, пока пуста)

(фигура в плаще)
Год с наших первых встреч прошёл.
Я в том же месте тех же лиц нашёл.
(помолчав)
Вот, вкратце, отношения героев.
Олег с Прасковьей разошёлся,
И, странным образом судьбу свою устроив,
С её подругою сошёлся.
Прасковья, пережив позор,
Душой металась, изнывая,
Но, то ли рок осознавая,
А то ли… В общем, уговор
Знакомого нам, зритель, Сердюкова
Имел известный результат.
И вот, избавясь от утрат,
Она уж с ним – в сетях алькова.
И, успокоившись, хотя и не вполне,
Подругу, вняв её мольбе, простила.
Затем – обратно в дом впустила,
А с ней Олега – мужем при жене.  (покидает сцену)

(на веранду входит старик)
Однако ж, вечер, и пора
К чаям, к вечерним фортепьянам,
К воспоминаниям, обманам…
И разным выделкам пера.

(входит Пелагея Львовна)
В вас, папенька, пропал поэт.
(старик)
Пропал… а был ведь… или нет…
И жизнь, плутовка, ускользает,
Как рыбий хвост… Снежинка тает, –
И вот, глядишь, её уж нет…
Вот жить бы, скажем, тыщу лет!
Ах, как бы, дети, я желал
Взглянуть за сотню лет вперёд.
(входит Сердюков)
Не страшно ли? Всему черёд
Быть должен, я бы так сказал.

(старик)
Ах, бросьте, скучный человек!
Да что… кончается мой век… (садится в угол, замолкает)

(Пелагея Львовна)
Вот, право же, тоску развёл.      (кричит горничной)
Дуняша, подавай на стол!        (к старику)
А чтобы грустный стих угас,
Кой-чем попотчую я вас.      (ставит на стол бутылку)
 
(старик)
Вот это,  матушка, по делу.
Подвинь сюда, да лей скорей.      (пьёт, чмокает)
Вот так-то всё же веселей.
Да…хороша! Всего согрела…
(входят только что приехавшие Олег и Надежда)

(Олег)
Всем добрый вечер,
Мир, тепло!
(Сердюков)
Какая встреча!
Какою бурей занесло
Вас в наши милые края?
Соврать не дайте: слышал я
(Мне говорили некоторые лица),
Что будто бы вы за границей.

(Олег)
Да, были, да и как не быть!
Всех будто тянет за границу,
Единым махом чтоб вкусить
Дома, пейзажи, лица,
Плоды того, плоды сего… (с досадой и как-то нехотя)
Вот только дела своего
Мне сдвинуть было недосуг…
(Сердюков)
Но отчего ж?… Я догадался вдруг! (отводя Олега в сторону)
Жена? Ведь так?
Свет, музыка, цветы, поездки…
И деньги разлетелись в прах.
(Олег)
Вы чрезвычайно метки.
Но длить не будем этот разговор.
(Пелагея Львовна)
Покорнейше прошу за стол.
(появляется Прасковья, в ней чувствуется перемена; она весела, даже как будто развязна)
(Прасковья)
А, Наденька! И вы, Олег!
Как мило! Мы вас ждали.
И приглашаем на ночлег.
Как хорошо, что вы не опоздали
К вечернему столу.
Недавно мы как раз вас обсуждали.
(Надежда, с некоторым недоумением)
Нас обсуждали?
(Пелагея Львовна)
Да… нынче поутру
Был разговор у нас по вашему именью.
(Сердюков)
Быть может, это недоразуменье,
Но мне сказали, что оно в залоге.
(Николай Васильевич, входя на веранду)
Об этом после, господа, не на пороге.

(обращаясь к Надежде)
Вы, Наденька, весьма похорошели…
(Надежда)
Приятно слышать. В самом деле?

(Пелагея Львовна, отводя мужа  в сторону, зло)
Опять ты занялся своим любимым вздором!
(Николай Васильевич)
Я только-то  хочу занять гостей приятным разговором…
 
(Пелагея Львовна, обращаясь к Олегу)
Вчера, Олег, гадала я на вас.
Так карты хорошо легли:
Вальты, десятки, короли…
(Олег)
И что же, получился сглаз?

(Пелагея Львовна продолжает, не обращая внимания)
И карты вам богатство обещали.
(Олег)
Ну, точно - сглаз.
Ведь Сердюков, должно, оповестил всех вас,
Что у меня с долгов имение забрали?

(Пелагея Львовна)
Да как же, смилуйтесь,  –  уже?
Давно ли? Я (вот крест) не знала,
Не то бы, верно, не гадала.
(Олег)
Три дня тому. Сидим на багаже.

(Николай Васильевич)
И что ж у вас теперь,
Позвольте знать,  в предмете?
(Олег)
Я ездил к дядюшке… Он, знаете, фигура в свете…
(Прасковья)
И тот, должно быть, указал на дверь?

(Надежда)
Ты, милая, сейчас не угадала:
Он обещал помочь.
(Прасковья)
Как? Константин Гаврилыч? Вот не ожидала!
Ведь даже Лизонька, его же дочь,
Два месяца в его ногах валялась,
Да так, ни с чем, поплакав, собралась –
И дома больше уж не появлялась.
(Надежда)
Снежок без тучи не пойдёт, хотя б ты мехом убралась!


(Прасковья)
Так что же, это ты к нему нашла подход?
(старик, оживляясь)
Знавал я батюшку его, Гаврилу:
Ходили с ним в один поход.
Имел он, помнится, большую силу:
Бывало, на спор поднимал коня.
Но слаб до женского был пола.
Сыночек, чай, как дерево от пня,
Недалеко отстал…Гаврила без подола
Казалось, дня прожить не мог,
Как мы, гусары, без сапог.  (смеётся)

(Пелагея Львовна)
Вы, папенька, большой остряк,
Однако, ваша речь не очень гожа.
(Надежда)
Помилуйте, я не в обиде… что же,
Я подтверждаю: это так.
Да, Константин Гаврилыч перед дамой, точно, млеет.
И, если правильно с ним повести, - добреет.

(Сердюков)
Вы не боитесь быть предельно откровенной.
(Надежда)
Что ж, я скорей боюсь быть бедной!

(Пелагея Львовна)
И что ж условием вам дядюшка поставил?
(Николай Васильевич)
Ну, это, душенька, уж против всяких правил!
Прошу вас, Наденька, не отвечать.
(Надежда)
Однако Пелагее Львовне важно знать!

(Пелагея Львовна, дуется)
И вовсе нет, мне это ни к чему.
Известно в мире всё лишь Богу одному.
А мы, коленопреклонясь,
Лишь молимся ему, на сердце положась… (крестится)

(старик)
Довольно, господа!  Не тратя время даром,
Согреем животы горячим самоваром.

(Пелагея Львовна, спохватываясь)
И то сказать, а дедушка наш прав.
Пожалуйте к столу – всего вкусить.
А уж кому наливочки захочется испить –
Прошу попробовать  настой из разных трав.
(рассаживаются, едят, пьют; Сердюков сидит рядом с Надеждой)

(Сердюков, наклоняясь к Надежде; незаметно ото всех)
Вы не найдёте ли, Надежда Алексевна,
Минуточку мне уделить?
Мне дельце с вами бы одно обговорить.
(Надежда)
Я рада бы, да как-то скверно
Сейчас себя я ощущаю.
Озноб прошиб, а отчего – не знаю.
Но как пройдёт – дам знать вам непременно.
(Сердюков)
Я тотчас же явлюсь.  Мгновенно.


СЦЕНА ВТОРАЯ
(поздно; Надежда одна на аллее сада)

(Надежда)
Олегу я сказалась головою –
И вышла подышать прохладою ночною.
Занятно мне значенье слов,
Что давеча шепнул зануда Сердюков.
(видит приближающегося Сердюкова)
Ага, уж он меня подкараулил. (к  нему)
Так что же для меня вам разум надоумил?

(Сердюков, подходя к ней)
Витиевато вы изволили сказать. (ловит её руку; та отстраняется)
Что ж, к делу. Я, бишь, об именье.
Так вот, без длинного вступленья…
(Надежда, иронично)
И что б случайно не соврать.

(Сердюков)
Напрасно вы, Надежда Алексевна, дерзите мне.
И колкость ваша вовсе неуместна:
Моя вам новость будет интересна,
И лучше от меня её вам услыхать, а не на стороне.
Так вот… Именье вашего супруга
Досталось мне… Пришлось подмаслить руку,
И не одну, но дело стоило того.
Однако спорный пунктик есть. Его
Я мог бы обыграть и так, и сяк…
Речь о землице: так, пустяк,
Всего-то рощица, цена её невелика,
Но это для меня, а вам наверняка
Вопросик этот будет важен.
(Надежда)
Я знаю, кажется, о чём вы говорите.
(подходят к скамейке; Сердюков)
Присядемте сейчас… Я буду, так сказать, отважен.
Так вот что, Наденька, благоволите
Моё услышать предложенье… (мнётся)
Я, Наденька, откроюсь вам, богат.
(Во многом, кстати, потому, что выгодно женат).
И если б вы… могли мне оказать… расположенье,
То спорный этот леса треугольник
Я уступил бы непременно.
И если б вместе с тем одновременно…
Вы мне б для вас позволили купить уютный домик…

(Надежда)
А вы, однако ж, Сердюков, подлец!
(Сердюков)
Да будет, Наденька!.. Вот если бы отец
Прасковьи меня бы в этом уличил…
Не ваш ли жаркий пыл Олега с нею разлучил?
(Надежда, молча отвернувшись, уходит; Сердюков, с минуту постояв, - в другую сторону)


СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(Николай Васильевич один в своём кабинете)

(Николай Васильевич)
Хорош!.. Ну точно по пословице:
И в бороду, и по ребру!
А ведь заставит с совестью поссориться…
Нет, братец мой, всё это не к добру.
Конечно, в сорок пять мужчина
Бывает, что ни говори, хорош:
И ум в нём не остыл, и сила, и пружина
Такая, что как только заведёшь!..
И завела!..
Явилась прошлым летом –
Легка, бесстыдна, весела,
Красива, чувственна, по-летнему раздета…
И милая Прасковьюшка моя
Олега, бедная, не удержала.
Поговорить собрался с ним серьёзно я…
Но слов где взять?.. Ведь и меня околдовала.
А после что? Не я ли, как мерзавец,
К её возврату приложил свой палец?
Когда б её, по правильности, гнать –
И никогда б не принимать!
И вот уж здесь она,
А с ней – метаморфозы.
И право же – вот если б не жена,
Полез бы ей с кустов срезать я розы.
Едва держусь и сам не свой.
Как дурачок смеюсь,
Сижу с поникшей головой,
Не ведая, чего добьюсь.
Олега жаль, хоть недостоин…
Она им крутит, это видно…
Вдруг дядюшка ей что-то там устроил…
А мне, ослу, я признаюсь, обидно,
Что этот дядюшка не я.
В любую сделку с ней готов вступить,
Чтоб только душу утолить.
О, Наденька, Надежда, страсть моя!..


СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
(Пелагея Львовна одна в своей комнате; входит Дуняша) 

(Пелагея Львовна)
Входи, Дуняша, дверь прикрой.
Ну что?
Рассказывай.  Не стой,
Садись сюда, снимай пальто.
Замёрзла, будто? Чай вот пей,
Варенье ешь. Ну что, теплей?

(Дуняша, отпивая из блюдечка)
Спасибо, барыня, я отогрелась.
А ночь и вправду холодна.
(Пелагея Львовна)
Ты, может, милая, ещё и голодна?
(Дуняша)
Нет, барыня, я перед тем наелась.
Ну, значит, так… Сижу я за кустом,
Где, стало быть, они остановились…
Надежда, то есть, с вашим Сердюком.
Щас расскажу, о чём они договорились…

(Пелагея Львовна)
Ты что-то, милая, его никак не привечаешь.
Да погоди… я думала… с Надеждой, значит, - он?
Вот так всегда: о чём гадаешь – сон,
А явное, хоть тычь в лицо, не замечаешь.
А барин? (Дуняша) Запершись сидит.
Не выходил весь вечер, крест целую.
Я заглянула: дайте, мол, камин раздую.
Он буркнул – и опять в журнал глядит…
Ну вот, а та, смотрю, выходит:
С крылечка – и в аллею сразу – шасть.
А тёмно – месяц в тучах бродит,
И тьма такая – прямо страсть.
Ну, делать нечего – ведь велено узнать.
Я так тихонечко, на цыпочках – за нею.
Вдруг голос слышу – Сердюков, ваш зять.
Ну, я за ним – и вытянула шею...

(фигура в плаще, незаметно появляясь в углу сцены)
Ну что ж, бывает странно
Узнать, что многое – туманно,
И куст мы приняли за дом,
Забор – за стену и с трудом
Сумели, замышляя плыть,
Дорогу с речкой различить.
Но ветер знаний разогнал туман –
И нам явился наш обман…  (покидает сцену)

(Пелагея Львовна, одна после ухода Дуняши)
Каков!
И как сумел войти в доверье
Мой зять милейший – Сердюков!
О Господи, за что послал затменье?..
Как блеял о любви к Прасковье!
Как всё справлялся о здоровье:
Взвалили вы, мол, на себя
Так много дел...
За вашу дочку – жизни не щадя!..
А сам, выходит, в сторону глядел.
А я-то, простота,
Доверившись ему душой,
Пристроиться  хотела на покой.
Да видно уж – судьба моя не та…
Да как же, Господи, теперь?
Именье-то, считай, его.
У нас с Николушкой – почти что ничего.
Ведь час неровен – он и нас за дверь?..
Ну, есть ещё три деревеньки,
Да это где!
Туда сошлёт!.. Эх, быть беде!
Чуть оступилась – враз на четвереньки! (упав на колени, молится)


СЦЕНА ПЯТАЯ
(Олег один в своей комнате; стол с раскрытыми книгами)

(Олег)
Нет, всё же безрассудно
К Арефьевым нам было приезжать.
С какою целью? Доказать,
Что грех – не грех – и жить бессудно,
Предав забвенью, что произошло,
Как если б это был пустяк, игра,
И всё легко, всё шулеру с руки сошло –
Колоду вновь раздать пора...
Напрасно я послушался Надежду.
Я знаю, чувствую, что совесть нечиста,
И мне рядиться в белую одежду
Не позволяет сердца чернота.
Себя сейчас я в книги прячу,
Но объяснения не миновать.
О, как решить мне трудную задачу:
Лица пред ней не потерять?
Но полно, есть ли здесь решенье:
Ведь подлость сделана, как ни крути,
И не было ли это приглашенье
Повесткой в суд, чтоб голову снести?!
О Боже, кругом голова,
И в каждом взгляде вижу я презренье.
Здесь только могут быть одни слова –
Раскаянье и просьба о прощенье…
(после минутного молчания)
Но вот уж ночь теряет власть,
Рассвет разлил свои белила…
Прилягу, чтобы не упасть,
Всем на смех, головой в чернила. (не раздеваясь, ложится на диван)


СЦЕНА ШЕСТАЯ
(Прасковья, одна в своей комнате)

(Прасковья)
Как странно: где-то здесь Олег…
Как год назад. Но мир перевернулся,
Я стала – новый человек…
Точней – была… пока он не вернулся.
Какая странная затея
Сюда их было приглашать.
Но – Сердюков подал идею,
А папенька – готов был поддержать.
Но я – зачем я согласилась?
Ну ладно – с благородством я носилась –
Подругу подлую простить.
Да разве мне её судить?
Здесь только Бог её судья…
(после минутного молчания)
Она ведь кучу писем мне прислала
(Которые не я, а маменька читала –
И, разумеется, узнала вся семья).
Как бедная Надежда изнывала!
Себя кляла и к Богу призывала!
Ко мне, ко всей родне она готова в ноги пасть,
Моля прощенья: мол, затменье, страсть…
Что опрометчивость… Ну, полно!
Объясненья между нами,
Хоть уклоняюсь я пока проворно,
Не миновать – и, верно, со слезами.
Прощу её и вместе с ней – Олега...
Но отчего ж так холодно?
Как будто бы я снега
Коснулась сердцем… Но довольно!
Ложусь я спать…
Всё мутно, кругом.
Не лучше ль было чёрта мне избрать
Своим супругом?


СЦЕНА СЕДЬМАЯ
(старик и Дуняша, в его комнате)

(старик)
Я, милочка, сегодня в настроенье… (нараспев)
О, лето!.. Лёгкий аромат…
Через окно, что вышло в сад…
Доносит ветра дуновенье…

(Дуняша)
Вам, барин, может быть, прилечь?
(старик)
Как говорит! И волосы до плеч!
Прилягу, милочка, а ты такая душка!
(Дуняша)
Прикажите сюда вам положить подушку?

(старик)
Да, прикажу, потребую! (нараспев) Но вашею рукой
Она должна быть взбита… Боже мой!
Как вкрадчиво плывёт луна…
(кладёт ей руку на пояс, она отстраняется)
(Дуняша)
Нет, что-то, барин, вам сегодня не до сна.

(старик)
Да-с, не до сна,
И по секрету вам скажу,
Что ваше общество приятным нахожу. (минуту помолчав)
Мне вспомнились былые времена…
Квартировали мы тогда в усадьбе графа…
Вот, бишь, забыл… Достань-ка мне из шкафа…
Нет, не из этого, а из того…
Графинчик…умница… так вот… а у того…

(Дуняша)
Вам, барин, надо ль на ночь пить?
(старик)
Да-с, непременно. И себе изволь налить.
(Дуняша)
Как можно, барин?  (старик) Да не мнись,
Ведь не впервой… Ну, с Богом, понеслись! (сам разливает, пьют)
На, яблочко кусни…И мне отдай в закус…
Чу! Слышала? Как будто шевельнулся куст.

(Дуняша)
Давайте, барин, я закрою вам окно. (закрывает окно)
Я свет гашу! (задувает лампу) Ой, барин, так темно!..
(хихиканье, возня, топот, хлопает дверь)


СЦЕНА ВОСЬМАЯ
(комната старика; часть сада под  его окном)

(Сердюков)
Вот милое открытье:
А старичок-то прыток.
Так что ж меня сразило жалкое событье:
Нет, не резон мне оставлять попыток.
(слышит, как старик в комнате напевает романс, перебирая струны гитары)

(старик поёт)
«Мадам, я в голос ваш влюблё-ённый.
Сегодня ухожу я вда-аль,
Но я про-шу-у, ваш раб поко-ор-ный,
Не от-кры-вай-те мне ву-аль

Не открывайте мне ву-аль,
Не потому что суеверен,
А пото-му что я у-ве-е-рен:
Мне будет жаль, мне бу-у-дет жаль…

Мне будет жаль, что вы пре-кра-а-сны,
Как небо у-у-трен-ней зари-и,
Как лет-ний ве-е-чер… Мне об э-э-том
Ва-аш чу-у-дный го-о-лос го-о-во-ри-ит.

Но мне судьба готовит ги-и-бель:
Уже блистает сабли ста-аль.
И лу-учше – я вас не уви-ижу.
Не от-кры-вай-те мне-е ву-аль…»

(Сердюков)
Ого, да он, никак, поёт.
Романсик разложил про старые гусарства…
Чу! Мне сдаётся: кто-то там идёт…
Вот притаился… Кто там? Выходи… из мрака царства!

(Дуняша)
Я это – Дуня. И давно ль вы здесь стоите?
(Сердюков)
Довольно, чтобы кое-что узнать.
И, может быть, кому-то рассказать.
(Дуняша)
Вот напугали! Барыня про это не в обиде.
Бывает, наш дедок выказывает прыть,
Да только бы не вам о том судить.
(Сердюков)
Вот как! На что ж ты намекаешь?
Ну, говори: о чём, проныра, знаешь? (хватает её за локоть)

(Дуняша)
Пустите, барин, так ведь больно.
Вот барышню бы так вечор!
(Сердюков)
Попридержи язык! Довольно!
Ты что, подслушала наш разговор?

(Дуняша)
Как вы - тут под окном!
Что ж мне стесняться,
Коль господа не брезгуют о том.
Да не глядите так! Уж нам ли вас бояться?
И Пелагея Львовна, между прочим, знает.
(Сердюков)
Ты рассказала ей! И что ж она?
(Дуняша)
Зело сердится. Вздыбилась вся как волна.
И вас последними словами поминает.

(Сердюков)
Как неприятно это мне,
Хоть тёща у меня давно уж на ремне.(замолкает в минутном раздумье)
Ты вот что, Дуня. Мне б с тобою сговориться.
Я б денег дал… помог принарядиться.
(суёт бумажку, та пытается разглядеть её в пятне света из окна)

(Дуняша)
И что ж мне выдумать такое?
(Сердюков)
Ты барыне скажи, что соврала.  Мол, всё пустое,
Не Сердюкова видела, но слишком на него уж зла.
И каешься. А видела, мол…старого козла. (сцена погружается в темноту)
 
(фигура в плаще, появляясь на сцене в луче прожектора)
Развейся, мрак ночной.
Заря - сорви, как декорации обманов,
Из предрассветных утренних туманов
Над миром сумрачный покрой.
Вдохни в слабеющего силу,
Колеблющихся успокой,
Дай музыканту в руки лиру,
Струну души его настрой.
Пусть кисть художника наметит
Картины выстраданной нить.
(Поэта надо ли будить,
Иль  пусть в вершине солнце встретит?)
Светила диск на небе стал,
Налитый кровию рожденья.
Случилось: новый день настал!
Мы ждём – событий продолженья…(удаляется)


СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
(аллея сада; выходит Олег)

(Олег)
Ушла, плутовка темнота…
Умоюсь утренней росою (умывается)
Сомну траву ногой босою…
Есть в раннем утре красота…
(видит появившуюся в конце аллеи Прасковью)
Судьба мне не даёт отсрочки.
Что ж, это к лучшему, ей-ей.
Я твёрд, иду навстречу к ней,
Чтоб разъяснилось всё – до точки.

(Прасковья, про себя, видя приближающегося Олега)
Олег? Так рано? И – ко мне.
Исчезнуть в боковой аллее?
Нет, поздно… Шар за ним алеет –
Судьба на огненном коне. (поколебавшись, идёт навстречу Олегу)

(Олег)
Вот мы и встретились, Прасковья,
И словно оказался вновь я
В тех прежних временах, когда…
(Прасковья)
Что ж замолчали вы… Когда?..

(Олег)
Когда одна светила нам звезда.
(Прасковья)
Звезда?..
(Олег)
Да, это было так давно…
(Прасковья)
Давно?…

(Олег)
Да, словно вечность позади…
Я верил: суждено идти
Нам вместе долгою дорогой…
(Прасковья)
Что ж дрогнули вы у порога?

(Олег)
Я с верного пути
В затмении свернул тогда…
(Прасковья)
Должно быть, новая звезда
Сказала вам, куда идти…

(Олег)
Увы, так тяжко заблужденье…
В глазах я ваших – негодяй,
И знаю: сколько ни пеняй
Я сам себе – не будет облегченья…

(Прасковья)
Не убивайтесь понапрасну:
Ведь это всё не так ужасно.
Ну что ж: вас охватила страсть…
(Олег)
Когда бы страсть!.. Но так упасть
Я сам стремился - по уму!…
(Прасковья)
Я всё равно вас не пойму.
Закончим этот разговор.
Я… пережила свой позор… (отворачивает лицо)

(Олег)
Вы плачете?.. О, милая моя!
Нет, этих слёз не стою я.    (падает перед ней на колени)
(Прасковья)
Конечно, нет. И поскорее встаньте.
Не ваша я давно. (утирает слёзы) Ну, полно, перестаньте!

(Олег)
Да, всё ушло, но перед нашим расставаньем
Послушайте в последний раз моё признанье.
(отрешённо, но всё более загораясь; в глазах – слёзы)
Я помню: ты вошла тогда,
Всего один ступила шаг –
И словно летняя звезда
В ночи расцветила зигзаг.
Так сердце колыхнулось вдруг!
И замерло. И точно круг
Из тьмы возник и озарил
Моё пространство. Он дарил
Мне таинство твоих лучей,
Что шли из недр прекрасных глаз.
И звук – твой чудный нежный глас –
Очарованием речей
Твоих ласкал мне слух.
Твоё лицо, движенья рук
Так были дивны! Солнца свет,
Шум моря, прелесть юных лет,
Всё то, что радостно томит,
Что невозможное сулит –
Соединились в этот миг
В тебе, мой друг. Тогда возник
Огонь – тот самый, что рождает вновь,
Что словом трепетным зовём – любовь…


(Прасковья)
Любовь? Её давно уж нет.
К чему мне ваша речь?
Чтоб в памяти её сберечь?
Какой хотите вы ответ?

(Олег)
Тебе…простите…вам… ведь ясно,
Что вы и я – несчастны.
Так может, как ни тонка нить,
Могли бы мы соединить…

(Прасковья)
А как же старые одежды?..
А впрочем…(смеётся) – не теряй надежды!
(развеселившись от внезапного каламбура, поворачивается спиной к Олегу и убегает)
(Олег, один)
А ведь и вправду я смешон…
Как всякий, кто даёт слабину.
Зови, дурак, свою вторую половину,
Не тереби судьбу, не лазай на рожон. (уходит)


СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
(Прасковья налетает внезапно на Пелагею Львовну)

(Пелагея Львовна)
Куда несёшься, голову сломя,
Не чуя под собою ноги?
(Прасковья)
Ой, извините, маменька, меня.
(Пелагея  Львовна)
Чуть не снесла меня с дороги!
И что за беготня с утра в саду?
Да погоди: ты плачешь иль смеёшься?
(у Прасковьи истерика, она рыдает на плече у матери)
Как знала я: ты своего добьёшься…
О, Господи! За что послал беду?

(Прасковья, успокаивается, утирает слёзы)
Я, маменька, тут встретилась с Олегом…
Нет, не подумайте: нас случай свёл.
Так странно он себя повёл…
И всё смешалось, словно дождь со снегом.


(Пелагея Львовна)
Что ж говорил он? Про любовь?
(Прасковья)
Да, маменька, признался, что несчастен.
(Пелагея Львовна)
Ну да, нашкодил – да и был таков.
Несчастна ты! (всплакнув) Не забывай: он к этому причастен.

(Прасковья)
Зачем же я несчастна? Сердюков –
Порядочен, и как мужчина…
(Пелагея Львовна)
Твой Сердюков – свинья, скотина!
А мир, как вдревле, - полон дураков!

СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
(Олег и Надежда вдвоём в комнате Надежды)

(Олег)
Мы едем тотчас. Надо собираться.
(Надежда)
Что скоро так? (Олег) Нельзя здесь оставаться.
Ошибкой нашей был приезд.
(Надежда)
Что, всё  же, значит наш отъезд?
Я, дорогой мой, не готова
Вот так, подобру-поздорову,
Как будто я упала в грязь,
Вдруг убираться восвоясь.  (задумчиво)
Скажи: ты виделся с Прасковьей?
Не лги, прошу.
(Олег, после минутного молчания)
Да, и далась мне встреча с кровью:
Как видишь, ноги уношу…

(Надежда)
Несчастный – бился, должно, в грудь,
В ногах возлюбленной валялся…
А помнишь: стоило шепнуть –
И ты, как заинька, попался.
А грезил о себе так много!
Ещё бы: «Я отмечен Богом»!
И в сделку с совестью вступил.
Как вдруг, освободясь, на те же грабли наступил!
Ты думаешь, я это не видала?
Но вам, мужчинам, нужно-то так мало!..
А мне пришла пора определяться –
Не век же было мне в девицах оставаться.

(Олег)
Да, и твой выбор на меня упал…
(Надежда)
Ты в жизни, миленький, так мало знал.
С тобой управиться так было просто.
Как вспомню -  смех берёт. (смеётся) Нет, не могу серьёзно.

(Олег)
Так, может, положить  комедии конец?
(Надежда)
Не выйдет, миленький, - ещё пока начало.
Мой дурачок – я от тебя зачала.
Готовься – долог будет твой венец.

(Олег)
Вот это новости! Судьба!.. Не буду горевать.
(Надежда, игриво)
Там, знаешь ли, ещё не убрана кровать…


СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
(вечер того же дня; Николай Васильевич один в своей комнате, в пасмурном настроении; перед ним графин; пьёт подряд две рюмки)

(Николай Васильевич, обхватив голову руками)
И вот уехали, её уж нет.
И в душу капает мне серый свет.
Влачить осталось мне – тоску, не жизнь.
Ты, песнь унылая, - на грудь ложись.

(достаёт какой-то смятый листок, читает)
«Эх, Русь моя, истёртая
На тряпки, на шиши.
Дороги исковерканы –
И вдаль, и вглубь, и вширь.
Куда ни кинешь взглядом –
То мусор, то пустырь,
То морда осовелая,
То серый монастырь.
Загублена, растащена:
Кто на дрова,
А кто в кабак с гулящею –
И трын-трава.
Всё так же изуверно
Хлебаем лаптем щи.
Где Русь, единоверцы?
Ищи-свищи.
Ты в рубище изодранном,
Расея-мать.
И кто бы исподобился –
Тебя поднять,
Покрыть платочком шёлковым,
Заплесть косу
И в храме Богородицы –
Пролить слезу?
Взывай, народ тщедушный
(Чего терять?), –
Иль воскреситься душам,
Иль в Бога-душу-мать!»
(свет гаснет, и тут же луч прожектора выхватывает фигуру в плаще)

(фигура в плаще)
Ушёл, страдалец, с горькой думой в лес.
Но он вернётся: он мне крепко в душу влез,
И должен я его продолжить путь,
Хотя б он неожидан будь… (помолчав)
Пока расслабься, зритель. Очередь антракта
Приспела, наконец. И следующего акта
Уж коль решил ты ожидать,
Позволь словечка три тебе сказать.
Хотелось, зритель, мне,
Чтоб в лоне мягких кресел
Тебе рассказ мой был бы интересен,
И ты б следил за ним въяву, а не во сне.
Хотелось также мне,
Чтоб в нём нашлось бы слово,
Которое (хоть будь оно не ново)
Тебя бы тронуло, иль явно, иль втайне.
И, наконец… Нет, замолчу, закончу пытку,
И так тебя я задержал.
Пройдись, встряхнись, глотни бокал
Вина иль сладкого напитка.
А что своим героям я ещё наобещал –
Узнаешь, коль вернёшься в зал.         (покидает сцену)
(ЗАНАВЕС. КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ. АНТРАКТ)


ДЕЙСТВИЕ  ТРЕТЬЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
(сцена затемнена; луч прожектора освещает фигуру в плаще)

(фигура в плаще)
Что ж, время нам  отстукивает ритм,
И можно ли постичь нам жизни алгоритм,
Коль рок  со случаем пускается в игру…
А нам - порой нет сил проснуться поутру?
Я рад, что ты ещё со мной, мой зритель.
Твой интерес – бесценный поручитель
За выдумку (мечтательности блажь)…
Вновь сочинительский заточен карандаш…
Но  вряд ли новую изображу фигуру, 
Сказав, что полистать литературу
Порой так хочется, пристроившись к дивану!
Или сходить в театр – поддаться сладкому обману,
Воображением забравшись вдаль.
Забыв про хворь свою, хандру, печаль,
Среди придуманных героев очутиться…
Их бедам вняв – тем от своих отгородиться…
И сочинитель тщится, что б тебе помочь:
Собрав героев, их приводит он в движенье
И, уповая на своё воображенье,
Плетёт интригу… Всё! Я исчезаю прочь,
На сцене уступая свято место
Твоим знакомцам…и, надеюсь, интересно
Тебе покажется ещё разок на них взглянуть…
Итак, я продолжаю действо – с Богом, в путь!..  (покидает сцену)

(включается свет; петербургский кабинет Николая Васильевича Арефьева  год спустя; он один – перед зеркалом)

(Арефьев)
И в самом деле, ты!
Вернее – я! Совсем другой!
Всю жизнь ходил без бороды,
Теперь вот – с бородой.  (причёсывается, оглаживает бороду)
Судьба, не сетую, - ко мне в расположенье…
Уж ничего не ждал,
И вдруг – такое одолженье!..
Каких метаморфоз я в год ни испытал!
Нашёлся дядюшка какой-то дальний,
Как звать его, забыл, лет сорок не видал, -
Вдруг, умирая, мне поместье отписал,
Назло, должно быть, всем – такой вот жест прощальный!
И я негаданно-нежданно стал богат,
Всем нужен вдруг, со всеми брат.
Нашёлся родственник – и должность мне устроил.
Я – в Петербург и дом уже почти отстроил.
(А Пелагея Львовна милая моя
В деревне – ждёт, что б с домом кончил я).
Сам на себя дивлюсь:
Богатство так меняет душу.
Бывало, слово молвить трушу,
Теперь же!.. Сознаюсь,
Мне эта перемена
Весьма приятна… Но какую цену
За всё судьба с меня возьмёт?
Нет, не хочу об этом – закрываю рот.(поправив галстук, уходит)


СЦЕНА ВТОРАЯ
(через другую дверь в кабинет входит Дуняша)

(Дуняша)
Пред зеркалом вертится!
А с бородою – прямо не узнать…
Приедет барыня – придётся рассказать,
Что здесь творится.
Вот службу выдумал:
Часа на два заедет,
Чего-то подмахнёт –
И уж обедать едет.
Да не куда-нибудь, а в модный ресторан,
И к вечеру, глядишь, уж пьян.
Часок вздремнул – ему уж сон не нужен,
Велит карету запрягать – на ужин.
Откуда прыть – в его-то годы?!
Что значит – отхлебнуть свободы!
(видит листок на столе)
Никак, записочка! Прочту секрет… (всматривается в листок)
Ну, вот вам, барыня, и весь ответ…
Всё по-французски  (вот скотина!),
Зато внизу: «Твоя Полина».
(заслышав шаги, быстро кладёт записку и удаляется)


СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(в кабинет Арефьева вместе с ним входит солидный мужчина средних лет с большими бакенбардами - князь Сергей Александрович Белин; садятся в кресла по разные стороны камина, раскуривают трубки)

(Арефьев)
Что скажешь, Серж: мне ехать или нет?
(Белин)
Дай, осмотрюсь: прелестный кабинет,
Всё к месту и со вкусом,
И всё  в согласии – как бакенбарды с усом
(проводит рукой по своим усам, смеётся)

(Арефьев)
Однако, Серж, ты не ответил мне.
Она там будет (клятву можно дать),
И объясненья с ней никак не избежать.
(Белин)
Ей не впервой роман на стороне.

(Арефьев, возмущённо)
Однако, Серж, мне это слышать от тебя!..
(Белин)
Брось, Николя, я это ведь любя.
И, право же, смешно:
Ты ведь не в юных летах…
Что ж до моих советов:
Езжай…И коль уж решено
Закончить сей роман –
Вот случай сразу разогнать туман.
(Арефьев)
Да-да…Ты, Серж, конечно, прав.
(Белин)
Ну, а тогда, препятствие убрав… (хохочет)
Что ж делать, милый мой, но тайна,
Предметом став одной из дам,
Глядишь – уж ходит по рукам. 
(слуга, входя в кабинет)
К Вам Пётр Савельич Миловайло.

(Белин)
Вот от кого меня уволь! (встаёт с кресла)
Чтоб не столкнуться у дверей…
(поспешно направляется к дверям, но внезапно, будто что-то вспомнив, останавливается)
Да вот… не одолжишь ли ста рублей?
(Арефьев)
Охотно, Серж, изволь. (достаёт из кармана ассигнацию)

СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
(в то же мгновение дверь открывается и входит Миловайло, чиновник из департамента, где служит Арефьев; Белин изображает на лице, отвернувшись к зрителям, гримасу, успевая спрятать бумажку в карман)

(Миловайло)
Ах, здравствуйте! Как рад я, господа,
Что вас обоих я застал!
Представьте, еду я сюда…
(Белин)
Прошу прощения: спешу на бал! (раскланявшись, удаляется)

(Арефьев, довольно холодно)
Что привело ко мне вас, Миловайло?
(Миловайло)
Одно известие. Оно для вас, я знаю, ново.
Итак…(делает паузу; Арефьев) Прошу вас, продолжайте.
Мне интересно ваше слово.

(Миловайло)
Итак, как стало мне доподлинно известно,
У нас освободится вскоре место…

(Арефьев, прерывая)
Так что ж? Где нет свободных мест?
Вот разве что в раю…
В заклад даю я голову свою,
Что ваше место не из этих мест.

(Миловайло)
Да-с, это точно так.
Но в этом отношенье
Я б не хотел пускаться в рассужденья.
(Арефьев)
Но вы, приятель, знаю, не простак!

(Миловайло)
Мне лестно слышать ваше обо мне сужденье.
Но дело, знаете, не терпит промедленья.
(Арефьев)
Ну, открывайте: кто у нас с кареты слез?
(Миловайло)
Михал Антоныч Водорез.

(Арефьев)
Вот как! Товарищ самого…
Позвольте знать, но от кого…

(Миловайло)
Я обещался в тайне всё держать,
Вы уж позвольте мне не отвечать. (со значительностью в голосе)
Но здесь вопрос решён, и дело верно.
Поверьте – мне известно всё наверно.


(Арефьев, в раздумье)
Ну что ж, что будет – то и будь!
Колода роздана – на прикуп бы взглянуть…

(Миловайло)
Ваш взгляд воистину под самый корень зрит:
С сим местом совокупно кресло в комитете состоит!
(Арефьев)
Ну, а каков же, сударь, ваш здесь интерес?
(Миловайло)
Не скрою: я бы в этот комитетец влез.
Кем, спросите? Да хоть чиновником
Особых поручений.
(Арефьев)
Я знаю, вы их любите. Но вы моих сомнений
Не разрешите ли: виновником
Событий сих кого прикажете считать?
И, наконец: чего ж вы от меня хотите?
(Миловайло)
Сейчас скажу, немножко подождите.
Того ж, о ком спросить изволили, не надо даже знать.
Довольно лишь того, что женщина причина.
Скандал был должен грянуть, и личина
Михал Антоныча весьма бы пострадала.
Ах, бедная его супруга! Разве ожидала
От мужа верного, примерного отца
Такого…кренделя…как от младого жеребца!..
Как снег на голову, и выиграет тот,
Кто расторопностью возьмёт.
Из тех, кто может выйти в тузы,
Я с вами бы желал иметь союзы.
И, зная ваше благородство…
Взамен же вам открытой тайны
(Добытой, кстати, не случайно)
Я ожидал бы упомянутого мною производства…
И коль вы положительно изволите решать,
То знайте: мною можете вполне располагать!

(Арефьв)
Задачу задали, милейший.
Пока отложим разговор дальнейший.
(Арефьев протягивает вялую руку, Миловайло, с почтительным поклоном её пожав, удаляется; Арефьев молча ходит взад-вперёд)


СЦЕНА ПЯТАЯ
(внезапно дверь отворяется, и входит Белин)

(Белин)
Не гневайся, мой милый Николя!
Я был за дверью…ну, не удержался…
Я видел: этот хлыщ едва от новости держался.
(Арефьев)
Ты, Серж, мерзавец… Как тебя земля…

(Белин)
Такого носит? Так? Ну, каюсь, каюсь…
Ведь я открылся, от тебя таить не стал.
И к лучшему, поверь, что услыхал.
И в этом дельце я тебе совсем не помешаюсь.

(Арефьев)
Ну, ладно, Бог тебя простит…
Как думаешь: проныра этот правду говорит?

(Белин)
С чего бы врать ему?
А впрочем, он бы мог…
Но здесь навряд… (как бы в раздумье) А жирненький пирог,
Он прав, тебе не слопать одному.

(Арефьев)
И здесь ты, Серж, опять же, прав…
Но ежели его пустить, потом уж не найдёшь управ.

(Белин)
Так что за дело?
Можно, ведь, пообещать,
А после взять – и обещаньеце забрать.
А чтобы совесть слишком не задела…(делает паузу)
Я кое-что имею рассказать.
(Арефьев)
Ты, Серж, мерзавец!.. Но, во-первых, сядь.           (садятся в кресла)
Минуту дай подумать, не тревожь моих ушей.     (деланно умолкает)
Решаю: слушать ли тебя иль вытолкать взашей?   

(Белин)
Ах, Боже мой, да ты идеалист?!
Вот люди в Петербурге собрались!
Всю жизнь прожить, не нарушая слова!..
Вот где бы увидать мне ангела такого?
И чтоб не барином в наследственных хоромах,
А с чином в государевом учережденье,
И чтоб при этом и в делах и в общем мненье
Он был бы человек совсем не промах,
И жизнью чтоб умел бы наслаждаться –
Не взаперти сидеть,
А в свете появляться…
(Арефьев)
Да перестань же, наконец, зудеть. (после некоторой паузы)
А Миловайло тонко рассчитал…
Ты слышал, ведь, что близился скандал?

(Белин)
Ну, продолжай, твою хочу постигнуть мысль.
(Арефьев)
И вот, представь, его я обманул…
Ведь он, должно быть, и ко мне в альковы заглянул…
(Белин)
Ага, смекнул: тут волны поднялись –
И уж готов другой скандал!..
Да, брат, он  верно рассчитал. (с напускным разочарованием)
Выходит, надо отступиться?
Как жаль: вдруг жребий пал озолотиться –
И вот препятствие… Да, дело не простое
(Арефьев)
Мне мысль одна пришла…
Сейчас оставь меня – я вечером тебе открою.
(Белин)
Смотри, чтоб к вечеру охота не прошла!
А впрочем, я не жду такой сюрприз:
Ведь знаю я, какой ты жаждешь приз!.. (прощаются)


СЦЕНА ШЕСТАЯ
(некоторое время спустя; Надежда в своей петербургской квартире; одна)

(Надежда)
Одна, свободна, модная квартира…
Муж за границей – набирается уму.
Зовёт к себе, но я ли не пойму
Его неискренность…Другая лира
Будит, поди, его воображенье…
Да пусть его… Такое положенье
Мне даже выгодно, и я себе позволю
Любую прихоть… наиграюсь жизнью вволю!
Мужчины это чувствуют – и ходят кругом.
Есть, выбрать из кого: тот молод, тот богат,
Тот стонет от жены, тот счастливо женат
(Не ведая, что жёнушка сошлася с другом)…
И есть одно предположенье…
Два дня тому…
Иду по Невскому:
Смех, праздность, оживленье…
Я – в модной шляпке, чувствую вниманье:
Мужчины будто пьют моё очарованье…
И двое мне навстречу: молодой,
Весь щёголь из себя, с ним рядом – важный, с бородой.
И тот, второй, такой бросает взгляд –
Что дрожь по телу: столько страсти!..
Я знаю: в первый раз так не глядят.
Он знал меня…Но кто?.. И я во власти
Этого вопроса.
Кто он? На вид лет сорок, по всему – богат,
Одет с иголочки…трость, папироса…
Постой: всегда ли был он  бородат?..
Рот чувственный… И так поводит бровью…
О, Господи! Уж не отец ли он Прасковьи?
Да полно!.. Нет, я знаю этот взгляд…
Вот если б бороду убрать, как маскарад… (на минуту умолкает)
Однако, вечер вскоре – у меня приём.
Довольно думать мне о нём.
Салон мой скромен, но, похоже, входит в моду,
И, судя по всему, сегодня много будет у меня народу…
(свет гаснет, и сцена погружается в темноту)


СЦЕНА СЕДЬМАЯ
(свет зажигается вновь, на сцене – тот же интерьер, в который добавлены 2-3 предмета; толпа на сцене изображает светский раут; помимо Надежды, присутствуют или появляются позже Белин, Арефьев, другие гости)

(1-я гостья, дама средних лет, – к Надежде)
Вы, дорогая, слышали? – сегодня у Пановых
Был граф Савицкий – он из новых:
Ну, тех, которые вошли в известный комитет,
Что бьётся над реформой… а её всё нет.

(Надежда)
Что ж интересного Савицкий рассказал?
(1-я гостья)
Моя кузина там была, Ланская.
Вы знаете её: она такая…
Что не захочешь, а раскроешь рот.
Она – к нему с расспросами – и вот:
Представьте, он ей мину показал!
Она к нему и так, и сяк –
Он твёрд, как камушек: никак!
(отходят, продолжая не слышный зрителю разговор, в дальний конец сцены)

(2-я гостья, молодая дама, - к Белин)
Скажите, князь, откуда ваш Арефьев взялся?
В столице год всего – а так поднялся!

(Белин)
Сударыня, я в полном изумленье!
Он, впрочем, родовит, служил когда-то, в знаниях подкован
И (понижая голос), кстати, …вами, женщинами, избалован…
Но главное – рука, богатство и уменье! (видит входящего Арефьева)
Да вот он сам -
Как дополненье к слову –
Ну точно борода к усам!
 (смеётся и, раскрывая объятия, направляется навстречу Арефьеву)

(Белин)
Ну, здравствуй, все тебя заждались. (пожимают руки)
(Арефьев)
Представь меня хозяйке дома.
(Надежда, подходя к ним)
Мы были, кажется, уже знакомы…
И было время, часто собирались
Мы за одним столом…
(Белин)
Так ты с Надеждой Алексеевной давно знаком?!

(Арефьев)
Да, дочь моя, Прасковья,
Дружила с ней, и дальнею роднёй
Надежда нам приходится…(видит движение Белина) постой!
(Белин)
Тебя оставлю одного я –
С хозяйкой нашей милой…Вижу, вам
Найдётся, вспомнить что. Но знай: я враг словам,
Которые твердят о чём-нибудь ином,
Как не о солнце, осветившем этот дом.        (с улыбкой наклоняется
к Надеждиной руке, целует и, кивнув Арефьеву, направляется к дальней группе гостей)

(Надежда)
Не знала, что он так высокопарен.
(Арефьев)
Да, с женщиной красивой князь всегда в ударе…
И, Наденька, мне нравится его совет:
О вас лишь говорить…(Надежда) Нет, Николай Васильич, нет!
О вас все нынче говорят, о вашем назначенье. (значительно)
Я поздравляю вас с блестящим продвиженьем!

(Арефьев)
Спасибо, но…но мне хотелось знать…(с некоторым напряжением)
Угодно было б вам меня принять?..
И мы бы обо всём смогли поговорить.
(Надежда)
Да, с радостью…Вот, скажем, в среду вы могли бы быть?

(Арефьев)
Конечно! Решено – и в среду я у вас, (облегченно и с улыбкой)
Пред взором ваших чудных глаз. (целует руку, отходит)

(Надежда, про себя)
Он стал другим: какая прямота!
Что делают богатство, власть… и борода! (смеётся)

(1-й гость, представительный мужчина, - к Бельскому)
Сдаётся, князь, они поладят.
Поверьте: у меня чутьё.
Но вот что: нас всех от неё
Он не отвадит?
Уж больно резвый он сейчас.
(Белин)
Ну… чтоб вам очень не пугаться –
Берусь вам за него ручаться.
(2-я гостья; подходит с улыбкой; слыша последнюю фразу)
Да что б все делали без вас?!
А вы, я вижу, с ним накоротке!
Не так ли, князь? Не с вашей ли руки
Он так взлетел? (Белин) Ну что вы! Ходоки
Нашлись… (1-й гость) Что до меня: на поводке
У нашей Жозефины
Я не спешил бы стать…
(Белин)
Вы скажете! Да нет причины
Об этом даже рассуждать.
Арефьев не юнец, вполне благоразумен…
(2-я гостья)
Но кто-то же сюда его сегодня надоумил?..
Хотя он, право, не достиг ещё тех лиц,
Которым шкура по зубам столичных львиц. (улыбнувшись, отходит)

(1-й гость)
Как наши дамы на язык легки!
(Белин)
Здесь всё: язык, клыки и коготки!
(1-й гость)
А всё же, князь, скажите: ваша власть –
В аудиенцию к Арефьеву попасть?
(продолжая о чём-то говорить, удаляются в глубь сцены)


СЦЕНА ВОСЬМАЯ
(фигура в плаще)

Философ, в поисках пытаясь вникнуть в суть
Явлений, помыслов, событий,
Порой, увидев истины замысловатый путь,
И в побуждении к открытью
Причин и следствий, целей, перевоплощений,
Исполненный догадок, заблуждений, озарений, -
Находит логику различным поворотам,
Метаморфозам, случаям…и даже анекдотам.
Но не таков литературный сочинитель,
Когда фантазию, мечтание, мираж
Его выводит лёгкий карандаш.
Так что ж! Ужели не простит нам зритель
Причуды резвого пера?
Ведь пьеса, что ни говори – игра.
Игра, в которой властвует намёк…
Что ж до предвзятости… упрёк,
Конечно, справедлив
И, так сказать, не в бровь, а в глаз…
Но, зритель, уверяю вас:
Не оттого, что он ленив,
Философу не следует писатель.
Он, может, рад бы, да читатель
Не всякий раз его поймёт:
Сюжет не только логикой живёт.
Судьба героев иногда
Бывает столь необъяснима!..
Вот также и желаний наших череда:
То прямо увлечёт, то вспять, то мимо…
(помолчав)
Вернусь, однако, к нашим персонажам.
Итак, Арефьев стал богат, удачлив, важен.
Надежда, сделавшись предметом  вожделений,
Поверив в страсть его (хотя не без сомнений),
Поклонников отвергнув целый рой,
Явила благосклонность…Наш герой
Постиг блаженства дивные вершины,
И вот – в одном две половины.
А что до общества?..
Оно их осудило
(Хотя и с оговорками), но, в общем-то,
Ворча и злясь, простило.
Что ж Миловайло?
Он (едва ли не впервые) просчитался:
Арефьев, место взяв, от обещаний отказался.
Намёк, что тайна,
Мол, могла бы быть раскрыта,
Успеха не имел, и здесь была зарыта
Та самая Арефьева идея:
«Слабину покажу, которой не имею».
А так как рыльце шустрик наш имел в пуху
(Спасибо Белину: добыл, что было на слуху),
То он, рассудку вняв, взяв скромный отступной,
От бурь ушёл – на временный покой.
Князь Белин, ощутив в интриге силу,
Сумел возвыситься, внушив чиновничьему миру,
Что может многое…и, потеснивши всех,
Стал новому тузу – незаменимый человек. (удаляется со сцены)

 (спустя полгода; гостиничный номер в Петербурге; Сердюков - один)

(Сердюков)
Так-так…
Я знал, что тесть мой не простак.
Но всё же!.. Выставить меня за дверь,
Права все отобрать, прогнать из города…а сам теперь!..
Конечно: гнев отца, и я был уличён
С поличным… Но как мне было быть:
Прасковья-то не то, чтобы любить,
А видеть не могла… Ну, был немного увлечён…
И вот, когда Арефьеву богатство привалило,
Он мне припомнил всё – извёл на мыло.
Откуда только прыть взялась?..
Прасковья было развелась,
Да подождать её уговорил…
И ведь таки прощенье заслужил!
Вернулся в дом, хоть и не полным мужем,
Но время на меня… привыкнет – стану нужен.
И вот – в столице: с тестем навести мосты.
Ещё бы! Он сегодня в силе – власть!
Вдруг новости узнал – со стула не упасть
Едва сумел… Он тут такие, брат ты мой, хвосты
Уж год, как крутит!
Подумать кто б сумел,
Что власть тихоню сгубит…
Какое благородство ведь имел!
Весь праведник: жена и дочь – святое!
А на поверку оказалось всё пустое…
Мне б Дуню расспросить –
Она могла бы подсобить…
Ну, да… меня, мерзавка, подвела
Тогда со стариком… всё тёще рассказала
О предложении моём, но те дела
Прошли…и…и давал, должно быть, мало…
Эх, если б только прикуп знать –
То можно было бы играть!..
Однако, что за тип вчера ко мне
В аудиенцию просился?
Не тот ли он бочонок на волне,
Что кстати к острову прибился,
И бедный голый Робинзон
Нашёл в нём всё, что только дарит сон?
Его я с нетерпеньем жду:
Коль есть вино – к нему неплохо бы еду!

(служащий гостиницы, приоткрывая дверь)
К вам посетитель – тот, что давеча просил.
(Сердюков)
Что ж медлишь? Приглашай-ка!
Да где визитка, бишь?.. Как звать его, забыл.
(служащий, путая фамилию)
Назвался – Пётр Савельич Миловайка.
(проходит минута, в продолжение которой Сердюков поправляет галстук перед  зеркалом, при этом корчит рожицы. Появляется Миловайло)

(Миловайло)
Позвольте вас приветствовать и пожелать здоровья.
(Сердюков)
Ну, что ж, вы также здравствуйте; и проходите,
Прошу вас. Чаю, кофею хотите?
(Миловайло)
Нет-нет, благодарю: лишь час тому из-за столов я.

(Сердюков)
Чем вызвал я ваш интерес, позвольте знать?
(Миловайло)
Вы Николай Васильича Арефьева ведь зять?
(Сердюков)
Не буду отрицать. Так что же из того?
(Миловайло)
Чиновником я был когда-то у него.

(Сердюков)
И что ж поведать мне хотите, интересно?
(Миловайло)
Мне кое-что о нём известно.
(Сердюков)
Что ж, ходят слухи разные, но мне-то что?
(Миловайло)
Позвольте, я  сниму пальто.
(снимает пальто; после небольшой паузы)
Я, сударь, основание имею полагать,
Что вы, хотя Арефьеву и зять,
Не столько выгод можете с того иметь,
Как вы б изволили хотеть… (многозначительно умолкает)

(Сердюков)
Ну, что ж, допустим.
Мало хочет тот,
Кто хлебом лишь одним живёт…
Давайте предисловие опустим.

(Миловайло)
Согласен. Приступаю ближе к делу… (как бы в нерешительности)
Вы, может, знаете, что у него роман…
Он человек женатый… (Сердюков) И его обман
Привёл его семью к печальному пределу.
Не так ли? Должен разочаровать:
Богатым став, он будто в раж вошёл,
Такую смелость, прыть в себе нашёл!
Любые узы он готов порвать…
Кто долго на цепи сидит –
Голодным волком в лес глядит…
И здесь, как я успел узнать,
Он ничего не собирается скрывать.
Нет, Миловайло, эта тема не для нас.
Скажите вот что: он обидел вас?

(Миловайло)
Увы!.. Дав козырь времени ему
И сподобясь помочь соперников убрать,
Расчёт имел я самому
Местечко возле хлебное занять…

(Сердюков)
Вы, видно, чересчур проворны,
Чтоб рядом вас держать,
И выгоды от дружбы с вами спорны…
Но чем же рот он вам сумел зажать?

(Миловайло)
Не скрою: у него есть документ…
Был случай – чёрт меня попутал…
Я кое-что в ревизиях напутал,
И хоть давно уж был прискорбный сей момент…

(Сердюков)
Вы можете не продолжать.
Но почему я должен слушать вас?
Ведь, как-никак, - я зять.
(Миловайло)
Так ведь и вам-с он указал «долой от глаз»!..
(помолчав)
Друг друга стоим мы, и нужен нам союз.
Я расскажу иное… Наш почтенный туз…
(переходят на шёпот, и оба отходят в конец сцены)
(ЗАНАВЕС. КОНЕЦ ТРЕТЬЕГО ДЕЙСТВИЯ)


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЁРТОЕ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
(полгода спустя; усадьба Арефьевых, лето; Прасковья на ступеньках веранды поёт
романс, перебирая струны гитары)

(Прасковья поёт)
Как жаль: моя душа-а раз-би-и-та.
Так долог этот ску-у-чный день.
И над судь-бо-о-й мое-е-й у-ны-ы-лой
Нависла те-е-нь, на-ви-и-сла тень…

Не улыб-нё-ё-тся бо-ольше сча-а-стье,
И не солью-ю-тся голоса-а,
И не посмо-о-трим мы друг дру-у-гу
Глаза в глаза, гла-аза-а  в гла-за…

Зачем нам даровала встре-е-чу
Та белосне-е-жная зима-а,
За-чем к те-бе-е я шла навстре-е-чу
Тогда са-а-ма, тогда-а са-ма?..

Но никог-да-а я не забу-у-ду
Тобой напо-о-лненные дни-и,
И бу-у-дут сле-е-довать повсю-ю-ду
За мной они-и, за мно-о-й они…

Проща-ай, лю-ю-бовь моя-я…лети-и же
Ты вдаль на кры-ы-льях журавле-е-й…
Оста-авь мне то-о-лько шорох ве-е-тра
Во тьме алле-ей, во тьме-е аллей…

(отставляет гитару, задумывается)
Как быстро пролетает время…
Вот день настал – и вот уж ночь,
Чуть только ногу вставил в стремя –
И вот уже умчался прочь…
(вздыхает, минуту молчит, трогая струну гитары)
Одна надежда, что отец
Пришлёт, как обещался, денег…
Открыть я школу, наконец,
Смогу… всё буду не бездельник…
(ещё помолчав)
Пора, пора себя занять,
Довольно киснуть в ожиданье
Невесть чего… Но как же мать?..
И есть ли оправданье,
Что б деньги взять мне от отца?
Ведь мать в нём видит подлеца…(с особой грустью)
Он изменился: деньги, власть…
И вдруг (в его-то годы!) – страсть.

СЦЕНА ВТОРАЯ
(на веранде появляется старик, затем – Пелагея Львовна)

(старик)
Всё, внученька, грустишь?
Эх, мне бы твои годы.
Уж я бы отхлебнул свободы!
Чего ты дома-то сидишь?
Наводишь только зря тоску.
Вот подхватилась бы – да к тёткам…
(Прасковья)
К тем пересоленным селёдкам?
(старик)
А что?.. Да в матушку б Москву
Наведалась… Вот было б дело.
Да всё бы разом разглядела:
Что, скажем, там сегодня в моде,
Об чём шушукают в народе,
И что про турка говорят;
Как строят, ездят, что едят?
И, возвратясь, мне, старику,
Зимою, возле камельку,
Где тихо дровушки горят,
Всё рассказала бы подряд…  (вздыхает)

(Прасковья; подходит к старику, целует его в голову)
Ты милый старый мой чудак.
Да как же ехать – просто так?
И жить в Москве вот так же праздно:
Есть, пить, гулять, глядеть?.. Напрасно
Часы, недели проводить.
Что я узнаю там: как жить?

(старик)
Ты, душенька, хоть развлекись.
Всё смысла ищешь ты, а жизнь,
Поверь мне, старику, проста:
Живи, чем Бог даёт – до самого креста…
А вот и матушка твоя…   
(Пелагея Львовна, появляясь на веранде)
Немного приболела я,
Так, чтобы вовсе не простыть,
Велела в комнате накрыть.
Пойдём, обед уже готов.
Что будет?.. Суп из беленьких грибов…

(старик)
А что бы водочки к грибам?
(Пелагея Львовна, подумав)
Ну, что ж, графинчик, я, пожалуй, дам.  (все трое уходят в дом)


СЦЕНА ТРЕТЬЯ
(утро; на веранде Пелагея Львовна и Прасковья)

(Пелагея Львовна)
Ты новость слышала, я чай?
(Прасковья)
О чём вы, маменька? (Пелагея Львовна) Не отвечай,
Коль нет охоты.
Но чует сердце: будут мне заботы.
(помолчав)
Да полно! Что уж около ходить:
Олег твой с заграниц вернулся…
Именье, ты ведь знаешь, возвратить
Отец ему помог: не отвернулся
Он, вишь, от бывшего соседа-жениха…
Да только не от сердца это – от греха:
Всё для неё, бесстыжие его глаза…
(Прасковья)
Не плачьте, маменька. (Пелагея Львовна) Слеза
Проклятая. (утирает слёзы) Не стоит он того.
Ну, Бог ему судья! Нет дела до него…
(помолчав)
Вот соберусь легонько,
Да в деревеньку дальнюю свою
Уеду доживать тихонько.   (тяжело вздыхает)
Я только вот Олега не пойму.
Ведь обо всём писала я ему.

(Прасковья)
Писали? Что же: он прислал ответ?
(Пелагея Львовна)
Прислал: ему до этого, мол, дела нет.
Он занят изучением природы!
А что касаемо жены –
Даёт ей полные свободы.
Да что же это?! Слову неверны
Венчального обряда…
И словно Бога нет! Вот нехристы…
(Прасковья)
Ну, полно, маменька, не надо,
Не распинайте их в кресты…
А коль уж взялись вы судить –
Так впору и меня позором пригвоздить!

(Пелагея Львовна)
Тебя! Да это за тебя Господь меня казнил:
Меня, дурёху, Сердюков тогда уговорил.

(Прасковья)
Я, не сердитесь, маменька, пойду.
Побыть мне хочется одной.
(Пелагея Львовна)
Не хочешь говорить со мной?
Смотри, Прасковья, не накличь беду:
Я это-то тебе сказать
Хотела… Я, как мать…

(Прасковья)
Я знаю, мама, но напрасно
Вы растравляете себя.
Олег забыт… (Пелагея Львовна) Да, для тебя
Всё просто… Нет, он поступил ужасно –
Ещё тогда, когда у вас была помолвка.
(помолчав)
Писал он, что какая-то уловка…
И что за это он наказан:
И смертью малыша, и вот –
Какой-то пошлый анекдот…
И что теперь он браком связан,
Но должен это он терпеть -
Как наказание - и впредь.
И, мол, пока сама Надежда
Не спросит у него развода…
Постой: не здесь ли у него надежда,
Что твой отец и… вот природа,
Что он собрался изучать!
От них подальше, чтобы не мешать…
Мерзавец он! И тот, другой!
О, Боже, дай душе покой.
Глядишь: где ж люди? Всё пустырь…
Уйду, уйду я в монастырь,
Свои хоть отмолю грехи,
В молитвах спрячусь от тоски…(горестно заломив руки, уходит)

(Прасковья, оставшись одна)
Ах, мама бедная моя…
А всё ж Олега помню я. (помолчав)
Приезд его что ж мне даёт?
К чему судьба меня зовёт?
И где же взять такие ворожбы,
Чтоб одолеть превратности судьбы?.. (уходит)


СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
(часть сцены затемнена, другая изображает лес, по которому идёт Олег; остановился)

Как больно из опрятной мне Европы
В убожество родимое вступить.
Всё та же грязь, всё те же тропы,
Всё то же нежеланье жить…
(с горечью, возвышая голос)
Россия – блажь, упрямство, леность, ложь.
Что я ещё не перечислил?
Про пьянство не сказал? – Ну, врёшь:
Оно лишь производное от этих чисел…
За всех за нас пролью слезу
И вытру уголком рубахи.
И всё же – что-то есть, без враки,
За что я голову свою снесу.
И положу её в алтарь
Твоих, Россиюшка, потомков,
Где вечны лапти, щи, котомки…
Всё будет так, как было встарь…
(смотрит вверх, минуту молчит)
Я плачу сердцем…Эти слёзы
И сладостны и горьки мне.
Ну, здравствуй, поле, лес, берёзы.
Я часто видел вас во сне…
Средь тамошних прелестных видов,
Что ясным утром так легки,
Мечтал я видеть в мгле дождливой
Поляны, полные тоски.
Здесь каждый малый закуточек
Готов я взглядом обнимать,
В траве сырой бредя по кочкам,
Всем запахам хочу внимать. 
(воодушевляясь)

Хочу в озёрном зазеркалье
Увидеть росчерки небес.
Хочу, чтоб, светлый и печальный,
Внимал мне тихо вечный лес,
Чтоб мысль моя, звеня весельем,
Взметнулась жаворонком ввысь,
Чтоб эхом милого виденья
Мечты мои отозвались…(сцена полностью освещена; видна пасека, на которую выходит Олег и видит пасечника)
(Олег)
Здорово, дедушка!
Давно ж я не был у тебя.
(пасечник)
Здорово, барин! (радостно улыбается) Избушка
Открыта у меня:
Взойди. Но берегись, иди сторожко,
Да к улеям, гляди, не подходи.
Пожди, милок, меня немножко.
Мёд в том углу – ты знаешь…Посиди.
Да там же молочко и хлебушек найдешь
Да с мёдушком, как любишь ты, поешь.

(Олег)
Ты, Прохорыч, не торопись.  (отходит от него, смотрит на ульи)
Да, вот она где, жизнь,
Во всём её осмысленном  значенье –
Труда размеренного воплощенье… (входит в избу, возвращается из неё с куском хлеба, намазанным мёдом, садится на крыльце, задумывается)
Быть может, в пчёлах для России идеал:
Порядок, хлопоты по обустройству дома,
Единство целей, власть закона,
Заботливо хранимый ареал,
Заполненный душистыми цветками,
Где пасечник – сама природа –
Своими добрыми руками
Так всё устроила…Свобода
Счастливого и нужного полёта,
Итог которого – сок матушки земли, нектар,
Источник жизни, сладкий дар,
Залог развития и продолженья рода.
Весёлый гул общенья, дружная семья…
(пасечник, подходя к Олегу)
Ты, барин, чай, заждался уж меня?
Щас, милый, самоварчик вскипячу.
Да медовухи не желаешь ли? (Олег) Хочу!
Всё, Прохорыч, тащи на стол…
Я по тебе скучал, брат.
(пасечник, вынося кружки, бутылку)
То-то! А уж я-то рад!
Так, барин, рад, что ты зашёл…      
Ты, слышно, побывал далёко,
Изъездил разные края…
Вот ты скажи мне: слышал я,
Что есть земля, где сплошь высоко
Холмы камнистые стоят,
И снеги, мол, на них лежат
Зимой и летом – и не тают,
И птицы, мол, не долетают
До ихних высоченных крыш.
Вот ты мне, может, разъяснишь,
Что как же это: к солнцу ближе,
А вот не тают… (Олег) Да, чем выше,
Тем реже воздух, меньше в нём движенья…
Но знаешь, дед,
Давай мы эти обсужденья
Оставим на потом… (помолчав) Хорош обед:
И молоко, и мёд, и бражка,
И чай… Спасибо, Прохорыч…  Рубашка
Аж взмокла от твоих чаёв.
(пасечник)
В тенёчке, может, ты б прилёг?
Маленько бы и отдохнул.
(Олег)
Да, я бы, дедушка, вздремнул…

(пасечник)
Вздремни, милок. Меж свежих травок
Сон лёгок будет, сладок.

(Олег, зевая)
А солнце как начнёт краснеть -
Ты, дедушка, меня буди.      (засыпает под деревом)
(пасечник)
Спи, спи… всё будет впереди.
Ты молодой, ещё успеть
Сподобишь много…да… И пусть
Бог даст тебе долгонький путь…
Народ-то видит, разумеет:
Кто жалость к слабому имеет,
К тому и он благоволит…  (подходя к Олегу)
Намаялся, сердечный, спит…
Он барин добрый: дай-то Бог,
Чтоб нам с дровишками помог.


СЦЕНА ПЯТАЯ
(снова часть сцены затемнена, а другая изображает лес, по которому идёт Прасковья)
(Прасковья)
Легка, как в облаке вода,
И весела, как брызги в луже,
Я жду волнения следа
(А стыд теперь уже не нужен).
Я знаю: где-то здесь, в лесу,
Когда-то, этим жарким летом,
Сплету я тонкую косу
Дождя и солнечного света.
Вплетёт волшебною рукой
В мою косу лесная фея
Алмазных капель светлый рой,
Чудесных красок не жалея.
И я, всё думая о нём,
В предчувствии немого счастья,
Пылаю трепетным огнём.
Ничто мне – летние ненастья!
(помолчав и всё более загораясь)
Я знаю – сердце не обманешь –
Ко мне вернулся ты – ты мой!..
Вот завтра на заре ты встанешь,
Увидишь лес перед собой –
И вспомнишь милое созданье,
Что ждёт тебя, и по прямой
(Ведь три версты – не расстоянье!)
Ко мне пойдёшь ты, милый мой.
А я пойду тебе навстречу,
И наши встретятся пути:
Ведь мы, любимый, недалече –
Друг друга нам легко найти…
Забудем долгую разлуку.
Нам суждено постигнуть вновь –
Не ревности слепую муку,
А долгожданную – любовь…
(вся сцена освещается, становится видна пасека; Прасковья останавливается)   
Что на весёлой той полянке?
Ах, пасека? Ну, что ж, зайду.
А вон и пасечник со склянкой –
Пчёл собирает в бороду.              (смеётся)
(Прасковья подходит к пасечнику, заговаривает с ним)
День добрый, повелитель пчёл. (тот кланяется, улыбаясь)
Что в их круженье ты прочёл:
Грозы ль свирепой приближенье,
А может – головокруженье
В жаре томящегося дня?..  (помолчав)
Ты помнишь, дедушка, меня?

(пасечник)
А как же, барынька! Тебя ли
Не помнить мне? Не я ли
Тебя тут с барином моим
Чаями с мёдами поил?...    (пристально глядя на неё)
Тогда вы будто кольцевались?
(Прасковья)
Да, дедушка, но мы расстались –
Злой рок надолго нас развёл…
Три года уж прошло с тех пор.

(пасечник)
Должно, теперь он отступил!..
А барин, ждя тебя, без сил,
Намаявшись, в тени прилег.
(Прасковья, в изумлении)
Так что: здесь у тебя – Олег?!

(пасечник)
Да вон он – в травушке лежит…
И – так уже давненько спит.

(Прасковья – в сторону, в поражённой задумчивости)
Как скоро ожидания
Мои сбылись!
Как на свидании
Мы здесь сошлись…
(к пасечнику, придавая спокойствие голосу)
Должно, сомлел с жары и не успел сказать
Тебе – меня тут поджидать.
Ты… к пчёлушкам иди… (пасечник) Пойду.
(Прасковья)
А я покамест подожду…
(подходит к спящему Олегу, а пасечник направляется в дальний конец пасеки)

Спит… Ровное дыханье, и улыбка
Чуть тронула уста.
Копна волос – по-прежнему густа…
Попался, милый! В сетях рыбка!
 (смеётся; Олег открывает глаза, поднимает голову и в изумлении смотрит на неё)


СЦЕНА ШЕСТАЯ
(пасека в лесу; Олег с Прасковьей одни)

(Олег)
О, Господи! Прасковья!
Я миг тому тебя во сне видал!
И…и любовь я…
К тебе… такую испытал,
Что… (Прасковья) Молчи, сейчас не надо слов. (бросаются друг другу в объятия)
(Олег)
Не надо беспробудных снов!
Как пробуждение прекрасно:
Ты, лето, солнце… жизнь!
Нет, встреча наша не напрасна…
Как я соскучился, родная…покажись.
(замолкает, разглядывает её)
Не насмотрюсь, не налюбуюсь:
Твоё лицо, твой лоб, глаза.   (целует всё её лицо)
И – нет, никак не нацелуюсь…
Но, милая… зачем слеза?
(утирает её слёзы платком, минуту молча смотрят друг на друга, держась за руки)
Ну, расскажи, как ты на пасеку попала.
(Прасковья)
С начала? Слушай…Вот я рано встала…(в глазах её появляются весёлые огоньки)
На горизонте облака
Кудрявились в рассветной дымке.
Я шла по полю, ветерок бока
Ласкал, и влажные травинки
(Олег, подхватывая)
Хватали за ноги… И ввысь,
Туда, где распахнулось небо,
Глаза без удержу рвались,
(Прасковья, продолжая)
И в них  (как будто это невод
Забрал из синей глубины,
Всё, что не нужно и что нужно)
Запутались виденья, мысли, сны:
Мир внутренний и мир наружный…
(Олег, продолжая)
«Закрой глаза и сеть тяни,
И радуйся, рыбак, улову...»
Как превосходны лета дни!..
Найду ли правильное слово?
(Прасковья, продолжая)
Иль не найду?
Но сердце - словно нараспашку:
Цветы, трава, деревья, пашня,
Лодчонка утлая в пруду –
(Олег, продолжая)
Всё радует и манит,
И словно говорит: постой!..
Природа вечной красотой
Меня ни капли не обманет! (оба затихают в каком-то трепетном молчании)
Ты помнишь, милая, мои стихи?
Что ж, кажется, они и вправду неплохи…(после паузы)
Пойдём, любимая, на наше поле –
Рука с рукой – чтоб не расстаться боле…
(взявшись за руки, уходят)


СЦЕНА СЕДЬМАЯ

(фигура в плаще)
И счастье улыбнулось им.
Они так долго его ждали…
Забыты ревности, печали –
И дышат воздухом одним,
И в мире им никто не нужен…
Возможно ль, мыслимо ли это?
Но мы сомненьем не разрушим –
Мы им оставим это лето…
Как запахи, разнообразья цвета
И звуков – ярки этим летом!
И в броской сини – небеса!
Закаты красные! Роса –
По утру и в вечернем свете –
О, как была свежа!.. Они, как дети –
По лужам в дождик босиком…
И лес им стал везде знаком
И узнаваем. Вот берёза:
Под ней ждала его вечор,
А он никак, никак не шёл –
Досада, страхи выжгли слёзы
В углах её зелёных глаз…
А вот овраг: здесь в первый раз,
Когда гроза врасплох застигла,
И тёмно стало так, что видно
Лишь было в десяти шагах…,
И так рвануло в облаках,
Что мира гибель показалась –
И в страхе к милому прижалась… -
Случилось то, чему черёд
Бывает ясен наперёд…
И молний блики в шалаше
Им стали не страшны уже…
(помолчав)
Что ж Пелагея Львовна? - Мать
Возобладала в ней… И дочь
Хоть ей хотелось осуждать –
Она гнала досаду прочь…
Прасковья, торопя развод,
Во всём призналась Сердюкову.
Но тот молчал – она писала снова…
Олег готовил перевод
Своих владений на Надежду,
Взамен прося у ней развод –
Лелея слабую надежду,
Благоприятный ждал исход.
Но и она не отвечала.
Писал он снова – нет, молчала…
(помолчав)
Настала осень, лес притих,
На всех напал печальный стих…
И надо ж, наконец, решить,
Как дальше им совместно жить… 
(уходит, а на сцене, декорации которой изображают промозглое утро поздней осени, появляется Прасковья; она стоит на веранде грустна, задумчива)

(Прасковья)
Осень: листьев круговертье,
Капельки дождя,
Лес прохладою овеян,
Тишина стоит за дверью, ручку теребя…
Всё в тумане.
Я лишь внемлю шорохам глухим…

Птицы в долгом караване
Улетают в дым…
Грусть, печаль, тоска, унынье –
Всё повисло в этом дыме.
Ветер, морось, ветки хруст.
Осень – облетевший куст…
(минуту молчит, глядя в унылый сад)
Вот снова в памяти его стихотворенье…
О, Господи, какое тяжкое томленье!.. (вздыхает)
Олег стал больше раздражаться:
Вновь стала я ему мешаться? (постояв молча минуту, уходит в дом)


СЦЕНА СЕДЬМАЯ
(Прасковья сидит одна в комнате; входит Пелагея Львовна)

(Пелагея Львовна)
Письмо. Читай, я не могу:
Все буквы скачут как в бегу.
(протягивает сложенный лист, Прасковья разворачивает)

(Прасковья)
Написано…числа…такого –
И подпись…точно – Сердюкова.

(Пелагея Львовна)
Голубушка, читай-ка вслух.  (кашляет, трёт себе глаз)
О, Господи, как глаз опух.

(Прасковья читает письмо Сердюкова)
«Сударыня! Вот мой ответ
На ваш запрос.
Развод возможен, но вопрос
Мой – к вам (пролейте свет):
Как вы намерены делиться
Своим имуществом? Скажите цену,
Что мне заплатите вы за измену.
И посоветую вам торопиться.
Скажу вам также: ваш отец,
Потворствуя любовницы капризам,
Неосторожно в авантюру влез –
И к дознавателю сегодня вызван.
Он, надо думать, будет привлечён к суду
За проигрыш казённых денег.
Так вот: берусь я отвести беду,
Но это также будет стоить денег.
С бумагами к вам некий Миловайло едет.
Он малый цепкий: на кривой козе объедет.
А посему вам лучше не дурить:
Что скажет – удовлетворить.
Надеюсь, ваш возлюбленный философ
Деньгами вам поможет без вопросов.
За сим прощайте да ищите адвоката
(Ну, разумеется, за ваш же счёт).
Что до меня – не скрою: у меня расчёт
На Наденьку. Не будучи богата,
Она помчится покровителя искать…
Поклоны матушке. Скажите, что, мол, зять
Готов оставить ей из уважения к сединам
Ту деревеньку дальнюю. Жаль, что не стал ей сыном».

(Пелагея Львовна)
О, Господи, отец твой проигрался!
Как знала я!.. Да пусть его в тюрьму!
(Прасковья)
Превратности судьбы: из полымя – да в тьму.
И счастию конец… Мой рок меня заждался…


СЦЕНА ВОСЬМАЯ
(месяц спустя; в гостиной возле камина собрались Пелагея Львовна, Прасковья и старик)

(старик)
Жаль, внученька, что ты не съездила в Москву.
Сейчас бы нам всего порассказала.
(Пелагея Львовна)
Небось, Дуняша тоже не одну главу
Столичного житья вам описала.
Вы, папенька, как тот старинный кот,
Что уж мышей не ловит, а в углах скребёт. (старик обиженно отворачивается)

(Прасковья)
Оставьте, мама, дедушку в покое.
(старик)
Я, внучка, ничего… Дай, форточку закрою.
(подходит к окну)
Мне что-то зябко… А метель метёт!
Снег так и сыплет, ветер воет –
И ёлки чуть не в половину гнёт…
Зови Степаныча – пусть ставенки прикроет.
(помолчав)
Вот так же было, помнится,
В году… вот, бишь, забыл…
Ну, да не суть… Так вот, служил
У нас поручиком Опомницын…
Зима, метель – вот как сейчас.
И уж смеркается… Ему приказ:
Прибыть туда-то. За бутылкой час
Просрочил он – а тут как раз
Кибитка в город. Ну, он напросился с ней…
Вот едут…да… В окошке всё темней.
С ним барин весь закутанный попутчиком…
И как-то так глядит он за поручиком,
Что у того – мороз по коже.
Вдруг месяц осветил:
У барина-то – козья рожа!
Поручик – саблю – и по ней хватил…
Вмиг всё рассыпалось – и он в сугробе.
Один, кибитки нет,
Ни зги не видно, никакой дороги…
На счастье, проезжал в санях один корнет…
(умолкает, прислушивается)
Как будто слышу позвоночки бубенца.
Кого ж метель прибила к нам? (Прасковья выходит посмотреть)
(Прасковья, возвращаясь в гостиную)
Не угадаете…Отца!  (смотрит в окно)
Слез и идёт уже к дверям.


СЦЕНА ДЕВЯТАЯ
(те же и Николай Васильевич Арефьев, без бороды)

(Арефьев – входит, подходит к камину, протягивает руки к огню; полуоборотясь)
Едва в метели не пропал.
Прозяб насквозь, промокли ноги –
Когда, застрявши на дороге,
Кибитку с ямщиком толкал…
(минуту молчит в нерешительности)
Ну, здравствуйте, мои родные.  (все молчат)
Молчите… Да, я виноват, и уж судьбой
Наказан…и с повинной головой…
На ней теперь – виски седые,
След поздних бурь, затмений, заблуждений…
(Пелагея Львовна)
Довольно слушать мне. Я ваших слов значений
Не буду даже разбирать.
Прасковьюшка, пойдём-ка спать. (обе встают, идут к двери)

(Арефьев, отчаянно)
Постойте, дайте молвить слово!  (останавливаются)
Не верьте негодяю Сердюкову.
Узнал я поздно, что меня он оболгал,
К вам Миловайло с ложными бумагами прислал.
Не верьте: я не казнокрад!
Да, в дело влез и властью злоупотребил.
Реформу сдвинуть чтоб, банк новый учредил –
И собственными средствами пожертвовать был рад…
Но был мошенниками ошельмован,
И средства вложенные потерял.
Банк лопнул, но долги я все раздал…
Мерзавцами опутан, женщиною околдован…
И в довершенье – с должности смещён…
Всё так…(возвышает голос) Но некоторым я буду отомщён!
Да, Сердюков с дружком сумел использовать момент.
И ведь через кого меня втянули!
Князь Белин – вечной дружбе монумент!
Вот с ним они и дельце провернули.
И денежки мои у них в руках,
И петербургский дом…     (сникает)
Да, жаль вот так остаться в дураках.  (вновь возвышает голос)
Но то, что здесь…(Прасковья) Отец, об этом мы потом.
Теперь же с матушкой мы вас оставим.
(Пелагея Львовна)
От своего присутствия тебя избавим.
Мерзавец ты, и место для тебя – тюрьма!
Тьфу, Господи, какая кутерьма –
И всё из вашего мужского сладострастья!
Вам только бы – кураж, а нам – одни несчастья. (уходит, хлопая дверью, за ней – Прасковья)

(старик)
Хоть видел я, зятёк, что ты всё маялся,
Но знай: когда Господь тебе такую карту дал –
Он испытал тебя. А ты не устоял.
Ты б Пелагее в ноги пал – раскаялся.
А ты? Мол, виноват –
И всё… А где же сожаленье,
Мольба о наказанье? жажда исправленья?
Что ж дальше?.. Так-то, брат…
(распаляется, всё больше повышая голос)
Эх, ты!.. И, как жены твоей отец,
Я говорю тебе: подлец!
Нас разорил и опозорил.
(Арефьев)
Послушайте, но кто позволил?..

(старик, переходя на крик)
Молчи! Предложишь, может, мне дуэль?
Слабак! Пошёл-ка вон, за дверь!  (понижает голос)
Всё об Расеюшке слезами капал.
Что ж сделал ты, как власть и деньги получил?
Всё прожектёрствовал, небось, роскошничал, кутил,
Всё подгребал к себе. России ж – кот наплакал.
Да что!.. Гнилая молодёжь…
Вот мы, бывало… (Арефьев) Что бывало? Ложь.
Вы вечно бахвалялись, пили…
Да вы же для себя лишь только жили.
А, впрочем, вы правы: должно быть, я слабак.
Пойду, напьюсь…(бросается к двери, уходит; старик) Да, все мы так:
Умом забыться – о грядущем чтоб не знать…
Ох, сердце дёрнуло… Прилягу...(ложится) Доведётся ль встать?
(стонет)


СЦЕНА ДЕСЯТАЯ
(Пелагея Львовна и Прасковья одни в комнате)

(Пелагея Львовна)
Неделя минула, и батюшка ещё так слаб.     (вздыхает)
Но, слава Богу, на поправку
Пошёл: вчера уж сел на лавку.
Спасибо Филимоновне – помог настой из трав.
Но нам, однако, дочка, надо собираться.
Я в деревеньку нашу знать дала,
Чтоб дом готовили. Что ж, будем обживаться…
А ты б ненужное пока распродала.
Скажи: ты твёрдо ли Олега
Решила не видать?
(Прасковья)
Да, маменька, мне важно знать,
Какого я найду в нём человека…
Я год ему даю:
Пусть сам поймёт, как жить –
Чего желать, чему служить…
А я… его по-прежнему люблю.
Жаль папеньку… всё пьёт, страдает
И наказанья просит.
(Пелагея Львовна)
Один пусть поживёт. Авось, Господь его не бросит.
А коль не перестанет пить – так пусть и пропадает!

(Прасковья)
Вы больно, маменька, суровы.
Быть может, милосердия покровы…

(Пелагея Львовна, обрывая её)
Иди, Прасковья, спать!
Я знаю, как мне быть: я мать… (помолчав)
Там монастырик недалече…
Вот погоди-ка… дедушку подлечим –
Туда подамся леты доживать.
А вы уж без меня…(падает на колени, крестясь) Ах, Божья мать!..
(истово шёпотом молится)


СЦЕНА ОДИННАДЦАТАЯ
(три месяца спустя в петербургском доме Надежды; она вдвоём с князем Белиным; сидит в кресле, он стоит возле)

(Белин)
Нади, ты стала слишком грустной.
(Надежда)
Да бросьте, Серж, мне не до вас.  (лицо её делается злым)
И вот что: убирайтесь с глаз!    (резко встаёт с кресла)
(Белин)
За что таким я выражениям изустным
Подвергнут? Наденька, за что?
Нет, право же: я – пробка, ты – вино.
(тон его становится холодным)
Как Николя уехал – вы бурлите,
Я, как могу, держу. Что ж вы ещё хотите?
Театры, выезд, высший свет –
Я всё для вас. И что же мне в ответ?
Любовь без пыла, будто бы от скуки.
Я понимаю: так сказать – вторые руки… (Надежда вздрагивает)
Но вы же сами от Арефьева ушли… (помолчав)
И ведь изрядно Николая извели.
Он, бедный, в ревности метался,
Пытался вечно угодить, весь издержался…

(Надежда)
Довольно! Не желаю слушать больше.
Мне Сердюков открыл… да-да, он за спиной
У вас тут всё крутился… дольше
Дружите с ним… открыл, какой игрой
Арефьев был затянут:
Всей троицей в афёру втянут.
И что же? Кто, скажите мне, озолотился?
Вы, Сердюков и Миловайло. Кто ж разорился?
Не ваш ли лучший друг,
Из долга выручитель?..
(Белин, прерывая  её)
Да ведь и в вашем деле он был поручитель!
Что ж вы об этом-то забыли вдруг?  (минуту он и она молчат)

(Белин)
Арефьев, в сущности, простак…
Ну, с неба вдруг алмаз свалился.
Что ж тем, кто годами трудился,
Возможности искал? Его тащить – за так?
А здесь, мой миленький, игра.
Коль влез – царапай всех, души, всем ври…  (после паузы)
Ну, вот что, Наденька. Я уезжаю, мне пора.
Подумай… Кстати – никому не говори,
Что Сердюков, мерзавец, тут налаял.
Я с ним ещё поговорю.
А что Арефьев?.. Он, как снег, - растаял… (после паузы)
Знай, Наденька, что я тебя люблю.     (уходит)

(Надежда)
Вот с кем осталась… Грустно, одиноко.
И человеческой так хочется души.    
Олег теперь так от меня далёко…  (после молчания)
Вдруг мысль пришла: «Возьми – да напиши»!


СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
(ещё три месяца спустя, в Петербурге; Олег сидит за столом, пишет; кладёт ручку, встаёт)

(Олег)
Полгода минуло, я всё ещё в столице.
Всё хлопоты, дела, заботы.
Научные продвинулись мои работы…
И не решу: мне стоит торопиться
С разводом? Или подождать?
Надежда тихой стала – и назад зовёт…
В глуши Прасковья моего ответа ждёт…
Могу ль отдаться ей сполна?
Любовью жить и быть любимым?
Да, вновь влечёт меня волна –
Куда-то (и, конечно, мимо)…
Как быть (кто б подсказал?) с моей натурой -
И неприкаянной, и маетной, и хмурой?..
Мне счастье нужно – но какой ценой?
Из глины, наконец, я вылеплен какой? (молчит, вздыхает)
Мне посылать Прасковье или нет,
Что написал я здесь, - в ответ? 

(читает написанное)
«Всё так же жизни предаюсь,
Всё так же слабо в счастье верю.
И всё сильнее признаюсь,
Что ты была – моя потеря.
Не говори о том, что раньше
Мне нужно было воспринять
Различье истины и фальши…
О том, что было бы…Опять,
Опять я возвращаюсь в это
И вновь прошу: не говори!..
Я это ощущенье лета
Оставил в отблесках зари…»
(уходит, а на сцене появляется фигура в плаще)

(фигура в плаще)
Покинем мы героев в этом месте –
Поодиночке и всех вместе…
Кто в поисках себя, а кто уже нашёл
Свой путь – и от исканий отошёл…
И, что бы ни было, - мы им дадим свободы -
Без нас идти и множить годы…

(ЗАНАВЕС)

июль-ноябрь 2003 года, в Москве