ода вечной печали

ты - вечно одинокий и не понятый скиталец!
ты жил смирившись с тем, что больше никогда
не обретет уже словесной формы
твоя измученная немотой душа.
ты был один. всегда. от самого рожденья.
никто тебя "не видел", не любил,
никто не знал, до селе, к сожаленью,
как свято ты от всех свой мир хранил.
твой мир - он полон снов и редких мыслей,
сокрытых ото всех талантов и надежд,
и истинный предел его для всех немыслим.
твой мир сокрыт от всех под маскою одежд.
ты был один и одиночество приемлел
как исключительную форму бытия,
и, жизнь земную обустроив верил,
что так должно быть. только появилась я.
меня не звал, не приглашал, но так случилось,
что повстречавшись раз пройти мы не смогли,
как два усталых путника в пустыне,
мимо дарованного нам источника любви.
ты быть привык один - нас стало двое.
и тесно стало вдруг измученной душе,
что вроде бы была спокойна,
ей захотелось жизни на яву, а не во сне.
ты стал другим, исчезли стены "мира",
ты стал собой, стал верить в чудеса,
и все, что было раньше ложно, мнимо,
ты заменил на правду. и мечта,
которую счтиал ты сумашедшей,
вдруг оказалась легкой и простой.
и мы не мыслили уже и жизни лучшей,
чтоб вместе быть и просто быть собой.
мы были словно два крыла у птицы,
парили в небе, спали в облаках.
ты становился честным, нежным, страстным
в моих любимых, любящих руках.
твоя налаженная жизнь летела к черту,
ты бросить был готов весь мир на жертвенный алтарь...
но на него попали наши души... ветру
теперь доверен пепел их. не жаль
ни счастья, не любви, ни даже боли...
я б согласилась снова вспыхнуть и сгореть,
лишь возвратить тебе покой для одного лишь,
чтоб ты не знал, что значит быть живым, но умереть.
я в сотни раз готова преумножить кару,
что мне предписана за нежность и любовь
святого стрнанника, что жизнь мне ниспослала,
за то что страсть познала его кровь.
ты вновь один, тебя никто "не видит" и "не знает",
ты вновь один, и стены мира вкруг тебя.
но то,что было для тебя вчера спасеьем,
сегодны просто для тебя тюрьма.
прости меня, прости за то, что повстречалась,
за то что сердце обожгла тоской,
за то что души наши повенчались,
а мы не вместе. ты все так же мой
отчаянный и одинокий путник,
а я  - твой грех пред миром, пред собой.
и может только Бог один распутать
все, что до селе держит нас с тобой.