Женщинам Востока

Кастанеда.

Он умел привлечь одну. Но не надолго. Искал другое не в одной и долго. И 9 перебрал. Им интерес достал учиться долго и с одним. Ничем не удивил, не обещал, но знал: надолго не ушла с другим. Придёт себя казнить и с ним. И 9 женщин – это мгла детей, не ро’жденных отцом, не знавшего ещё что хорошо в детях, а что на зло ему дано.
Все 9 знали всё, что Бог даёт.

Мариам.

Владеет миром пустоты мужчин. 12 собрала. Любила всех по месяцам, как Зодиак велит. (Мария-Магдалина не была такой с мужчиной, как жила, и знала – это БОГ, но мужем не звала. Была тоскливою одна. И мирно спали дети у неё. Одна жила. Апостолы при ней. Не службу – веру берегли в Христа. И верой поцвели, где была мгла). 12 месяцев они с ней жили, как могли, и быть могла сестра. Как бог велит – жила. И многое, узнав, ушла крестить детей чужого рода и народ ей дал лишь прозвище – вдова. Без мужа побыла вдовой. И много б сберегла в покой себе и БОГУ своему – не сберегла. Покойников несут уже, пока ждала детей своих при нём. Не большее узнала, чем могла, но приняла такого, какой есть и БОГОМ назвала. И все ученики её признали все его. Все по заслугам у неё вновь учинили жизнь. И многое, простив, она ушла из жизни вместе с ним. Но долго мучались ученики её. 12 месяцев подряд до годовщин её. Всем отпустив грехи, простила всех их за житьё. Не знаем нынче, кто они и кто их род проспал. Но знаем точно – не вошли в 12 тех колен, что Моисей искал.

Будь! Да!

Отныне и вовеки жизни след увидел в САНСАРЕ поэт. Он радость получал при жизни и телом отдыхал под деревом 7 лет. 12 он познал, но всех она звала зараз. И семером в двенадцати венках ходили под Луной, подыскивая циклы наслаждений. И 54 года поискав, на Сансару вошёл и с ним вся Академия его. Учеников имел 500. А у неё – 648. (635). На каждое зачатие втуне - свой человек. Буддийский храм за то стоит, что женщина в ничто не улетит и ей на свете много места есть, не то, что мужику. Она цветёт всегда во мглу. Ему обет – не лезь в ту темноту, где светлое нашла. Не прав ни я, ни ты, но мир Буддийский шире красоты. Он волю дал в мечты и красоту объял. Весь мир перевернулся их. Но главное нашли: ОНА жива при них. Всех, породив, ждала в условленное время в свой покой. И раструб не пройдя, хотели жить покойно и со смыслом. Но я боюсь излишним будет знание того. Не в Сансаре живём и не хотим того, чего хотеть нельзя. Признается жена, тогда живи хоть где. Она тебя найдёт в любом искусстве верным ей, лишь наперёд глядя. Не видя мужиков, если живёт, то это младость или мгла, в которой жизни нет. А будет если свет, то мгла уйдёт. И, порождая свет во мгле, живёт тогда прекрасное вдвоём. Здоровье если есть, то третьего найдут и весь уют ЛАГУНЫ не пустой. Пустая мгла. Лакуна – пустота, но в ней какая-то надежда есть. И Лукоморье – свет даётся всем. Все видят жизнь такой, какая есть. И глупостей не говорят во след ушедшему безумью. Здесь вышли на Китай, где древнее хранят надуманно и умно. Чтоб не сказал издревле человек, его мечта живёт и след её во всём, где виден свет её…. Но это от Буддизма отошли в привет и Даосизму и Конфуцианству и многое в Китае есть…

ИНДРА, БОГ, КАСТИЛЬЯ.

Нет меры красоты. И древность не хранят когда, то нет мечты пожить, как жил отец вчера. А это - отщепенцы  без дитя и без отца. Лишь с матерью живут и знают: лгут, и миру, и себе. Нигде они покоя не найдут, лишь мир ища вотще. Тщеславием их мир зовут. Я был отец и мир покинул тот. А в этом, где живу, я не нашёл ничтожного единства. Нет ничего, чтобы сплотило на века, нет ничего, чтобы сулило мотылька…. И новое найдут тогда. А будет или нет передаваться на века, узнает только бог. Египетского царства нет уже века. Остался только цвет, пустыня, что цвела, и малое объятие покойных фараонов. Ничтожно всё в веках, подумал фараон. И был привечен мудрецом…. Пустыня расцвела. И знание его – века…
Эх! Как легка та ноша, что нашла пустыня мотылькам. Не видно пыли бабочек в веках. И что они пылят…. Но что-то находил поэт и в пении цикад.

Число счастливых жён - 4.

Завещано судьбой иметь 3-х жён. И христианство приняло закон. Ивану Грозному пришлось сказать и четырём. Закон нарушен в том, что Моисей велел хоть сколько их иметь, а Магомет, да процветает он, – 4 месяца с одной, и четырёх им всех. Все по годам расписаны счастливо. Весь цикл смещён по проискам Луны. Года идут им под Луной не милой. И календарь четыре света зажигал за год. И оставался месяц Рамадан, ничтожен он, но по религии священен. На поприща взойти нельзя, нельзя унизить сон, нельзя услышать стон. И в этом месяце Луна одна расскажет о былом. Даёт и наслаждение, и устремление любить одну. Такая мысль пришла с Луной одной. И Тадж-Махал расцвёл. Закону минаретов нет заслонов, но это был заслон от всех недугов красоты людской. Не дай-то Бог познать и сыну эту красоту. Она мертва и для религии излишня. Но сохраняют, как подспудное веленье исполнять закон и жертвовать собой, не попрекая зла. Познал и выдал в жизнь добра. А как окрасится добро, не знал никто. Гарем не описал. За что хвалить всех жён? Их можно поругать, поправить на дела, но чтобы дела для. Не будет абы-как страдать в ничто.

И есть простой вопрос Индийскому кастоправлению:

Запущена любовь в ничто, в ничтожестве неприкасаемых живя, умеет ли любовь хранить себя? И оказалось – нет счёта их добра, плодятся как вчера – сегодня, ни разу не продав любовь наверх, не выказали – это красота. И уберёгся человек в преступном царстве зла. Никто не приберёт к рукам ни прокажённую, ни низко падшую в сословиях. Нет выживания верхам за счёт замученных любовью, но в низах. И низкое пойдёт наверх когда, то верхнему пощады нет. Но это исхождение понравится векам. Научены в основах жить, слегка поверивая в жизнь не только в людях, но вообще в цветах, букашках, ипостасях звука на горах и сверху гор, в Махатмах власть признав ( Махатмы ). Всегда есть уговор, что можно в этом жить и радоваться жизни сгоряча. Потом, опомнившись, слегка и погрустить, и вспомнить в кастах жизнь. И доведя жизнь касты до приличия, вдруг всё понять: Такие касты есть везде, где есть двуличие, где могут выставлять себя, чуть ближе, но к себе. И всё свое, нося в себе, отвергнуть всех. 7 братьев-женихов и женщина мертва. Не Пушкин описал, то жизнь была, была семья, которая могла и не могла любить. Все знали, что нельзя, и не было сильней семьи и рода оттого, что строго соблюдали естество: нельзя любить тогда, когда нельзя. И наставлял отец, и мать была права, что не дала отцу принять дитя в гарем. Не все это проходят в школах для потех, но знают все, как жить нельзя. И грот у них готов для дела тех, кто, приходя, живёт. Придёт чужой и смеет оживить, не для потехи жить, а в семью увезти, любя. И этим поживёт даже в надежде, не любя себя, и прихорашиваясь иногда, как будто в этом что-то дорогое есть.

А где же та семья, где знают, как пожить?
И не торопятся пожить, а ждут себя.
Когда ещё созреет равенство полов.
И созревающее от основ придёт в идиллию.
Да будет вам семья, - сказал бы им…