Новые стихотворения

Марина Матвеева


АНТИ

Рыдайте, Шекспир и Данте!
Мопассан, томись!
Любовь – излечима! Анти-
депрессантами.
Сдирайте кору сонетов –
дайте сердцу взять
законную горсть таблеток
да инъекцию –
и tabula будет rasa.
…О, розы свежие…
…и звезды… Еще три раза
в день. Ну-ка, съешь меня,
любовь! Обломаешь десны.
О нет, не стерва я –
я биодобавка к мозгу
из двадцать первого
стозимья. Еще листаются
ногтями в лаке
очитки страстей цветаевских…
Обнять и плакать!
Сто лет – это миг, а гляньте!
Прописанье-то!
Не знала Марина анти-
депрессантного
раздолья… «Любодеянье»
в ее варьянте
с приставкою «пре-», а я вам –
приставку
«АНТИ»!
Инфекция поцелуев…
Ласки плесень…
Мы – чистого века слуги!
И век наш тесен
для любодеяний с прелью,
для сердцегнили…
Цветаевы – от безделья
любили.

***
…И никаких страдательных залогов
в диван, в подушку, в слезный кокаин!..

Иди вперед! Сиятельна дорога
компьютерных нагорий и равнин,
озер намониторных воды чисты,
и даже чутен листьев шепоток…

Иди вперед! Учиться и учиться!
Понять умом –
                пусть не Россию, то -
себя.
Ведь я, как и она, - кликуша,
ведь я, как и она,  - в подушку ниц…
ведь мы, все десять заповедей руша,
их тут же восстанавливаем, лиц
не поднимая от стыда и… счастья!
Пиши пропало!
                Я пишу: «Прошло…»

…Компьютерные составные части,
и я меж них железка, и зело
ненужная...

А вот была – Россией!..
Вот, миг назад…

…и это было – жуть...

И-д-и  вперед!
Пусть явно не мессия,
иди в народ.
Хоть там тебя не ждут.

***
Как просто. Как жена: «Давай зарплату!» -
а муж: «Ну, нету… пропил…» Также и
поэты публикуются за плату.

Как просто. Как щебечут соловьи.
Как просто. Как рабочий кроет матом
подвальную прорвавшую трубу,
поэты публикуются за плату:
страница – десять гривен.
               
…А к столбу
позорному не приходилось плечи
вам прислонять, дивуясь:
                нет толпы!!!
Никто не шандарахнет камнем речи,
никто не плюнет взглядом…
Где же пыл
любителей (поемши хлеба) зрелищ?
«Да че глидеть? Ну, вор себе и вор»

…А у столба позорного-то легче,
когда никто не смотрит на позор...

А эти –
публикуются за плату.

И сверхнеобходима им толпа
с плевками и тарелками салата
в лицо – трехдневного, - и чтоб попал
в глаза.

Они зовут его «возданьем
потомков» «чрез (протухшие) года».

- Пойдешь к столбу? – меня спросили.
- Да.
- И толпе заплатишь, чтоб смотрела?
- Да.

***
                Эпиграф:
                Вначале было Слово.
                Потом люди поняли,
                что оно означает.

Без привычного запаха никотина
невозможно заснуть. Чистота пуста.
Воздух – сам кислород, и его невинной
неподвижностью комната налита.
Эта комната новая мне. Я гостья.
И, как гостье, мне лучшее все: и то,
что здесь тихо, как полночью на погосте,
и хрустально, как в вазе, да без цветов.

Накурить и повесить топор над койкой!
Может быть, упадет на меня во сне…
Воздух – сам кислород, и его так горько
пить: его послевкусие свежим «нет»
отдает…  Пусть хозяева – просто люди
завтра ох, пожалеют о том, что я
пребывала в их доме!
                …Когда Иуде
были зеркалом воды того ручья,

где Учителю все омывали ноги,
а потом исцелялись, испив от вод, -
он смотрел на себя и делил на слоги
слово «нет», созн/давая его исход.
Слово «нет» пребывало тогда здорово
и не знало, что станет через века
прокажённым. …Родимой, кроваво-кровной
мерой счастия, взятого напрокат…

Слово «нет» пребывало тогда невинно.
…И сейчас в этой комнате – свежесть вод,
отразивших неровные половины
смысла, коим Иуда делил его,
отрезая не слоги, а полисемы,
распуская значений чумную сеть…
…А у Слова толпился народ и немо
верил, и исцелялся, чтоб заболеть…

***
В глухом провале собственного дна
все «он» - один, а все «она» - одна.
Быть вместе – только прикасаться дном
ко дну, - для утверждения в одном,
известном, но забытом: 
                «вместе» -  нет.
Есть только дно от «вместе», а на дне -
попыток недопытанных обрыв-
ки, памяти гноящийся нарыв,
а то и рана, тонко скрытый шрам…
Где дно за дно  задело – это вам
не поцелуй, не двух бокалов звон.
Здесь звук другой: проржавленный
                «беззз-доннн»,
«беззз-дннна»,
                «беззз-дннни»,
                «беззз-годы»,
                «беззз-всегда»…

…верна…
…верни…   

…Холодная вода
у дна, темна, мутна, безжизна, но -
нет «вместе», если не познали дно
друг друга – и  не вырвали на свет
крик ужаса…

В глубинах - «вместе» - нет.

В глухом провале собственного дна
оно одно: – о, дно!
                Один.
                Одна.
***
Нужно только зиму пережить,
хоть она и теплая, как в Ницце,
но рефлекс на холод виден в лицах:
я январе привыкли все студиться –
вот и ходят сини да больны.

Нужно только зиму пережить.
На весну уже готовы планы:
в марте – то, в апреле – это... Странно,
в январе бы тоже можно. Да, но
как же можно – синим да больным?

Нужно только зиму пережить…
Почему? Дубленку – нараспашку!..
Ну, не Ницца… Но и не тайга ж! Как
можно верить этим календашкам
на бумажках, синих да больных?

Нужно только зиму пережить…
…Правда, есть в ней что-то от «не надо»,
«не сейчас»... Повремени, награда
ждет, но - в марте, в марте, в марте… Ада
жертвы вечно сини да больны –

нет у них зимы, не пережить…


НАПАЛА ЦВЕТАЕВА


Острое счастье –
в теле осколок.
То же, что и
боль. От Причастья
отступ недолог –
в адость любви.

Вскрикнется  – также.
Также – умрется.
Тем же весам
вешать. «Как брат же
был…» -  безголосых 
по голосам.

вой.  Безголовых –
бой: зреть бы новых
«братьев». А чем?
Ох, и остро… Вы
дайте – тупого
(коль вообще
есть таковое)…

Счастье покоя –
что это? Стоит
сколько?  и чем
жертвовать?

Волей?

Женская доля:
от остроты
тело – устало,
сердце – устало…

Рыцарю, ты
думаешь, мало
даме с небес снял

звезд? – режут руки…
Золота? – скуки
первой причины…
Страсти? – пучины
будущей боли...

Дай мне - покоя!
Женщина есмь я!
…

…Женщине тесно
вязкое кресло,
ляпкое тесто,
розы не к месту:
их и ни в тесто,
и ни в…

…Окрест-то – небо…

Муже, отведай шипастого хлеба!
Вот тебе снова - и остро! и едко!

…детка…
         С-ы-н-о-к!
                Этот пирог –
                не трог…

…То-то Фортёнка
зажала глазенки,
то-то в ручонках
дрыгляшут весёнки:
это на их издрожала-чашонки -
два окровавленных – шлеп! – лягушонка:

больная воля -
и
дойная доля.

Бойное поле…


ЛУГАНСК-СИМФЕРОПОЛЬ

               
Поезд – что большая коммуналка:
спать пора, а не угомонится.
…чертов снайпер… ды… во… ды… сестриц-ца!…
«Чаю-кофе-пива?» – проводница –
бюстовой атакой - в сон… А жалко.

Поезд – как огромная больница:
где-то – храп, а где-то начитаться
всё не могут. И не жалко, братцы,
глаз? – они вот-вот начнут срастаться
с книгой: как в Хефреновой гробнице 

свет. А поезд – я в железной коже.
Столики – мои эритроциты.
Килька и сырок у плебисцита –
вирусы мои. Хай будут сыты
те, кто мне познание умножит

на десяток килобайт из мира
сумок, тряпок, выгодной продажи…
А потом, жуя и грустно скажут:
«Больше нам-то не о чем-то даже
Вам и рассказать… Хотите сыра?

Нет?  Тогда чуток…?» А поезд - нары.
Нары-норы. Тары-бары-сборы.
…А еще, конечно, это город -
тот, откуда… И - опять надпорот -
крепкорельсый шов – его подарок. 

…чертов сна…


НОВАЯ КРЕСТЬЯНКА


Вставай, дорогуша. Дела неотложны.
А боль подождет. За делами – примнется.
Вставай, поднимайся, пока еще можно,
пока еще ноги дойдут до колодца,

пока коромысло вползает на руки
(наводит на мысли о стрелах и луке
изгиб…)

О стрелах и луках, базуках и кольтах
и прочем убийстве моральных уродов.
…А в небе вода так похожа на боль, так
измучены тучи предчувствием родов

неправильных, трудных, с руками хирурга…
Ползи, е-мое, да поможет мне ругань!
…Мозги

устроены так, что любовь им – как вирус
компьютерный, неуловимый «Касперским».
…Во сельской церквушеньке весь ее клирос
поет о Любви… А душа изуверски

вдолбила себе: и греховно, и стыдно…
А как? Если в дебрях кромешных не видно
ни зги?…

В уродстве людском полюбить – не найдется.
И даже на злую любовь – ни козлищи.
…Заплевано дно у пустого колодца
Водица исклянчилась. Скоро и пища…

Быть может, река мне поможет с водою?
Знакома, родимая, с бабьей бедою
и с гиб…


ТРИ ЖИЗНИ


Я не ведал: та девочка, что со мной, -
наказанье, - иначе не злил бы бесов,
отвечая на слезы ее спиной,
чтоб не видеть болезни ее и стрессов.
А она все писала свои стихи
и все: «Бог мой!» - звала. Не меня – иного.
Ну, того, что (чудовище!) за грехи
наказует. Посмертно. Рожденьем снова.

…Я узнала тебя по тельцам в крови,
генетическим кодом в тебе увязла.
Та же дерзость и ум, тот же страх любви
и бесстрашие то же – в случайных связях.
Да и ты ощущаешь в глуши пустых
подреберий под слоем тупого сала:
потому и рыдает в тебе мой стих –
ты такие же точно тогда писала!

Я, назвав тебя гением, уходил.
Ты, избитая генами, умирала.
…я боялся увидеть среди могил,
ту, что тело твое для себя избрало
за оградой кладбища… Теперь сама
я нуждаюсь в услугах концерна «Черти»:
ты наносишь удар – я схожу с ума…
Догадайся, кем будем мы после смерти!..


***
Данность надоела, как еда,
что трехдневной давности, как данность.
…Надо проще, мама. Ерунда?
Рифмоплоскость. Рифмолень. Бездарность.

Данность надоела, как вода,
та, что третьей святости, как данность.
…Ниоткуда льются провода
по стеклу оконному в пространность…

Данность надоела, как «всегда».
Разгребание проблем никчёмных,
или кчёмных… Мир нас - как когда -
центробежно! или - центрострёмно!...

Надо ярче, мама. Ерунда-
нность!… И – рифмовспышка! Пламя! Ветер!
Слышишь, тут повсюду буква «Да»!
Самая согласная на свете!


ТОЙ, ЧТО ЖИВЕТ...

                В соавторстве с Зоей Матвеевой    
                (сестрой)
                и ей  посвящается

Бытие твое больше, чем ты сама
И представить способна себе. Не спорь же.
Бытие твое больше, чем ты сама!
Чем все тело твое и душа. И больше,

Чем все мысли твои: те, что о борще,
Так и те, что о сущности экзегезы
И о том, что бывают ли вообще
Где-то ангелы – есть же им антитеза!

Много больше, чем чувства твои: и те,
Что о нем и сгоревших вчера котлетах,
Так и те, что вшибают под дых протест
Против голода серых ангольских деток.

Больше, чем окруженье твое: все те,
Для кого ты живешь (или так считаешь),
Те, кто видит в тебе то объект утех,
То рабочую лошадь. Они, читая

Эти строки, не знают, что о тебе
Здесь написано: той, что живет под боком,
И не ведает в тихой своей судьбе,
Что является той, что живет под Богом.


ПОСВЯЩАЕТСЯ ВСЕМ ПОЭТЕССАМ СЕТИ
И ЖУРНАЛА "СЕТЕВАЯ ПОЭЗИЯ",
ПИШУЩИМ СОПЛИВЫЕ СТИХИ О НЕСЧАСТНОЙ ЛЮБВИ

Мужчина – не Бог. Заявляю открыто.

И даже любимый, и даже убитый
тобой от любви, от тупой безнадеги,
ну, чем-то тяжелым, ну, там, на пороге,
когда уходил - уходил и не видел,
что больно кому-то, что кто-то в обиде,
что кто-то завоет сейчас собачонкой…
Вот тут и убила. А после в сторонке
присела и номер набрала заветный:
«Идите, вяжите…» А, может, соседке
сказала, а может… Да, в общем, не все ли
равно, если больше не будет веселых
встречаний… уходов и слез на пороге,
и чувства, что не упокоена в Боге…

…Но этот – не Бог почему-то, хоть тресни…
Лежит. И не встанет. И не. Не воскреснет.


ОТТО ВЕЙНИНГЕРУ НА "ПОЛ И ХАРАКТЕР"


Я стучусь вам в книгу. Стук Вы
мой встречаете со страхом.
Я – Ничто с огромной буквы,
сводня и рабыня «траха, -
так с чего дрожать? Не бойтесь!
Оттого ль, что не по плану
мысль: Ничто - как сущность - больше
чем любое нечто.

Стану вас учить?
Мой ум не столь щедр.
Ладно (можно рот пошире):
я о нечто знаю больше,
чем любое нечто в мире
о себе познало.

…Ноль же
иль дурная бесконечность
я, коли страдаю больше,
чем блудливенькое нечто,
от Любви?..

Китай и Польша,
Русь и бывшие команчи –
все еси, поскольку больше
я, чем ваше нечто, мальчик.


ЭГО-ИСТИНА


Сердце за боль – ни ругнуть, ни прибить,
в угол ни вдвинуть.
Боже, бывает так больно любить!..
Даже взаимно.

Господи, может быть, Ты не про всех
знаешь и видишь?
Просто не всякое сердце за грех
в угол задвинешь.

Что есть такое любовная боль?
Ряд наблюдений:
кто-то становится тупо тобой
вне позволений,

кто-то в тебе стопроцентней, чем ты…
Господи Христе!
Кожи и рожи не так уж толсты
на эгоисте.

Во Эго-Истину!
                Бой – на убой!

Любосдираем,
веруя: Ты – тех, кто – тупо – Тобой –
в шею – из рая!…

***
Он не поэт.

Но было странно с ним,
что здесь еще
                поэты есть.

Он был способен
                с высшей
                главностью,
возможной в чтении,
                прочесть.

И утонченные манерщики,
с подрагиваньем пальцев в тон,
и футуристы-недомерки, что
кричат, размахивая ртом,
                терялись,
                что иголки во стоге,
пред
          этой
                простотой.

Ея,
что свежеранную бересту, где
ножей полянских острия
чертали о деяньях Киевых
варяжьей каменной резьбой,

Ея,
       святую,
                как
                Россия,
во
      безвременье
                не 
                упокой!..

…Он был из тех, кто
                в зверью клетку
                шаг
бросают, словно
                кость
                судьбе,
играют
              в
                «русскую рулетку»
                так,
как дети – в салочки.

В себе
            такие
                зернят
                мироскание
для пряжек Млечных поясов…

          …Слепой с безногим
знают,                странные,
                о,
                какова
                ты,

      тяжесть
                слов!..

Они могли бы с высшей важностью,
возможной в чтении, прочесть…

Он – не поэт.

…но стало страшно с ним того,
                что
                и
                поэты
                есть.