Поредевшее толоконце

Запряженный в недельные шорохи - налегке проходил в скрежить
И туманились волосы летние в пустоту отпустив нежить.
Я хотел поместить себя в облако- затемнить колесо солнца,
Но тунгусом спустился в темное, поредевшее толоконце.

Отражал заржавевшим нефритом - твою тонкую переносицу,
И зелеными глазищами света, познавал стихов, отголосицы.
Корневищами пил до отмели, зная гневную, огня ступицу,
И смотрел вслед ресниц преданно, на колени замков послушницы.

А когда прошипел отзвук карого - от лесов уходить в тропки,
Поснимал добрый люд шапки, да звонил в стопудовые колоколки.   
Собирал впопыхах сладкие, неприступные сентябрем незабудки,
Да творил на камнях безусталые, на святых языках зарубки.

Кто не выбрался из тоски стоновой, не примерил грехом обряд,
Навсегда потускнел в черном кремнии, выпив залпами неба яд.
Кто расплавился быть пшеницею, тот вернулся домой без сна.
И зацвел молодыми глазницами, открывая смысл слова "весна".