Картина Дорога через парк Демон Михаила Врубеля

В парке на Динамо болезненно и картаво. На теле сталинских высоток болтаются одинокие балконы с безликим тряпьём. В окнах сумерки. На лицах усталость.

- В сторону Боткинского проезда или улицы Юннатов?
- Право, выбор невелик.
- Так куда мы идём?
- Ко мне. На Верхнюю Масловку. Ты же любишь живопись?
- Да.
- Тогда тебе там понравится.

Она старается держаться поодаль. Словно бы они незнакомы. По-осеннему прохладно и её зимнее полупальто абсолютно некстати. Под ним, у груди она хранит совсем ещё крохотного котёнка. Он отстаёт.

- Куда дальше? Я не знаю дороги.
- Через парк. Всё время через парк. Ты видишь эти деревья? Ещё вчера они были жёлтыми и красными, а сегодня утром – зелёные. Они живые. Они хотят жить. Они так беспомощны в своих желаниях и так наивны, ты не находишь?
- Что?
- То, что они безумны. Они – зло. Они вселяют надежду. Веру. Веру в будущее, в лучшее, в самое что ни на есть настоящее: веру в жизнь. Я ненавижу их. Я ненавижу…
- Успокойся. Всё наладится. Нам ведь нужно идти…
- Я их ненавижу. Эти деревья. Их так много. Посмотри, ты только посмотри сколько их, деревянных, чёрствых, сухих. Они тянут ко мне свои руки и душат меня своим ожившим презрением. Они хотят убить меня. Они не любят меня. Они ненавидят меня. Ненавидят меня!
- Нам нужно идти! Масловка? Так ты говоришь? Масловка? Нам туда?
- Масловка. Верхняя Масловка… Михаил Врубель… ты видела его Демона? Ты видела как он смотрит в глаза, вынимая из тебя твою душу? Демон, демон, демон… Он ослеп. Ослеп, когда демон лишил его разума, а затем и души. И умер от кашля. С кровью отхаркивая остатки бестелесного. Демон забрал его. Лишил всего.
- Пойдём скорее.
- Лишил всего. Демон.

Ужас на её лице серого цвета. С тусклым оттенком бледных люменов. Его здесь так мало. Так мало света в этом злополучном парке.

Если идти направо, то непременно выйдешь к Боткинской усыпальнице людских надежд, к крематорию жизней, если прямо, то на улицу Юннатов, последнему приюту мёртвых кошек и собак, бойне человеческих душ, если же отчаешься ступить налево, то единственная дорога, дорога через парк, на Верхнюю Масловку, к хранилищу вселенского разума, одинокой обители безумия.

- Ты знаешь, что он видел его? Он говорил с ним. Он разговаривал с ним постоянно. Он знал, что он заберёт у него всё, всё, даже сына, чей портрет он напишет в ознаменование его смерти. Демон всего лишь хотел остаться неузнанным, но он высветил его в своих фресках. И Демон отнял у него всё. Всё.
Он призвал Шестикрылого Серафима спасти себя, но тщетны были старания его и в стенаниях своих он познал участь предшественников своих, кои и до него осмеливались перечить мне.
- Стой же, ты болен!
- Тебе понравится там. Врубель любил это место и ты – ты тоже его полюбишь!

Он хватает её за руку, таща за собой в чернеющую аллею парка. Котёнок жалобно мяучит и вырывается из груди ярким светом далёкой звезды. Краски стекают на пол мастерской и картина бесшумно падает поверх тела.