Правила семи ударов

1.

Лишь первого тебе не пережить.
В начале все неопытны и смертны.
Ты воскресаешь медленно, с трудом,
Ты возвращаешь зрение и слух,
Свою способность видеть миражи
И верить иногда в их достоверность.
Лишь первая в семерке  аксиом
На пару суток вышибает дух.

2.

Второй не заставляет умирать.
За что ему – отдельное спасибо.
Он, в принципе, не то, чтоб не силён,
А просто ты уже не слишком жив.
Хотя петля на шее – лишь игра,
Актерство низкопробного пошиба.
Простительна для горестных времен
Спасительная разновидность лжи.

3.

О третьем ты не вспомнишь никогда -
Ты рассчитался за него с лихвою,
И память сохранила твой триумф
Взамен того, что было перед ним -
Предательства, отчаянья, стыда.
Ты сделался прохладней головою,
Круг ближних разом намертво замкнув
И увеличив толщину брони.

4.

Четвертому навстречу рвется смех.
Все заживает быстро, как на псине,
Гордыня  – твой заслуженный трофей,
Мираж неуязвимости – твой щит,
И кажется, привычным стал  успех,
(Не тянет поболтаться на осине),
И легкое пускание кровей
До крайности тебя не истощит.

5.

Да, пятый предсказуем, как синяк,
И, как  синяк, проходит – за неделю:
Разливом фиолетовых теней
Подчеркнута былая белизна.
И если бы прикладывать пятак
К душе возможно было словно к телу,
То семь довольно неприятных дней
Из целой жизни – право,  не цена.

6.

Шестой досаден как шлепок по лбу, 
Но каждый любит собственные грабли
Как повод посмеяться над собой
И как причину все же поумнеть.
Ты волочешь на собственном горбу
Свой опыт и желаешь быть ограблен,
Изрядно утомившийся ходьбой
Через огонь и воду, через медь.

7.

Потом в подсчетах пропадает смысл,
Поскольку нет нетронутого места.
Ты как в музее: тут трудилась плеть,
Вот там потертость нажита сумой,
Здесь червь сомненья дырочку прогрыз.
Но  саможалость больше неуместна.
Когда б тебя забыли пожалеть,
Ты просто не заметил бы седьмой.