Абсолютное Безумие

-- Милый, расскажи мне сказку…
Автор, в который раз за эту ночь глянул на свою возлюбленную. Светлана… Лана… От одного лишь имени этого, казалось, становилось светлее, теплее… Вот она, демонстративно потягивается на диване… Лёгкое изумрудно-зелёное платье плотно облегало превосходное тело её. Ровные длинные ножки, высокая, упругая грудь. А лицо скорее подошло бы богине, нежели простой девушке из смертных земель. И Даркон в который раз уже про себя поблагодарил Судьбу. Всегда мрачный, исполненный скорби «мастер Даркон», как часто называли его друзья, сейчас лучезарно улыбался… Конечно. Светлана было красива. Неистово красива. Той дивной, непостижимой красотой, какой могут обладать только славянские девушки. Чётко очерченные чёрные брови, идеально правильный овал лица, тяжёлые, пышные ресницы, полные губки, а глаза… Карие глаза, полные Чувства.
-- Хорошо, милая. Это будет печальная сказка…
Лана располагающе улыбнулась:
-- Пусть так. Но только если печаль – светлая!..

Лицом к рассекающему ветру стоял молодой парень. Пуховик хорошо защищал бы его от статического холода, но ветру он был не помеха. Впрочем, сероглазый неудачник плевать хотел на все и всяческие капризы погоды. В его сознании до сих пор звучал писклявый насмешливый голос кого-то из толпы:« Ха-ха! Неуд! Неуд!». И Королева-Ненависть яростно шептала истерзанной бесконечностью душе ласковые, но вместе с тем решительные слова. «Тебя все забыли, мастер Владимир. Ну скажи, кому ты нужен, кроме матери своей, да пары друзей, м?» -- и Королева была права целиком и полностью. Владимир был хроническим, неизлечимым законченным идиотом. Он осознал это, как только начал учиться в этом «долбаном институте». Ветер продолжал свою извечную песнь, солнце скрылось за угрюмыми тучами. Мир продолжал вращаться, не особо обращая внимание на одинокого изгоя, выпавшего из общего потока времени. Между тем, Владимир вспоминал лица студентов в эти мгновения. На этих лицах виднелось злое торжество.
-- Ну подождите. Хорошо смеётся тот, кто видит чужие слёзы. А на ваш век их хватит… Я позабочусь об этом!
Ветер в страхе отшатнулся от сумасшедшего, выкрикивающего злые проклятия в чей-то адрес. Владимир бросил на искажённое болью лицо глубокий капюшон и опустил голову. Иногда, в такие моменты, человек теряет контроль над происходящим, и образно говоря «плывёт». Шаг за шагом… Сначала маленькие, несмелые, а потом широкие, уверенные. Всё-таки он был лучшим в этом чёртовом вертепе. Вокруг него в институте было много способных свободных людей, все они имели Право, и плевать он на них хотел. Тоска, скука смертная захлёстывала молодого парня тягучим серым потоком. Одно и то же. Изо дня в день. Душа не может вечно быть закована в цепи. Час пробил. Это было странным, но Владимир ощущал силу. Свирепую, злую. Направленную лишь на разрушение. Такую милую, такую родную. Её Величество вдохнула в уставшее тело бродяги часть своей неохватной сущности. И только лишь эта сила дала возможность молодому мастеру дойти домой. А вообще Владимир был сумасшедшим. Дело в том, что каждое Чувство в отношении его обретало плоть. Только стоило закрыть глаза… И вот все они: Королева-Ненависть, с холодным и отрешённым лицом, она была бы красива, если бы не яркий, бесноватый взгляд. Дружба – это высокий старик, с жёлтой пергаментной кожей, у синих как небо глаз собрались небольшие морщинки, Дружба был очень мудрый, и чуточку смешной. А вот и Справедливость! Это пронырливый и хамовитый карлик, абсолютно лысый, с бесцветными серыми глазами. Он вредный и мстительный, хотя порой очень долго медлит. Но всё же последнее слово – всегда за ним. Доверие был аккуратно одетый джентльмен среднего роста, гладко выбритый, с идеальной причёской. Негодование – молодая вспыльчивая куртизанка, она вызывающе красива,  но характер оставляет желать лучшего. Принцип – неумолимый мужчина, неопределённого возраста. Без его слова не шагнуть ни шагу. И он всегда почтительно склоняет голову перед Дружбой, и крепко жмёт руку Справедливости. Совесть – неопрятного вида бродяга. Он абсолютно не нужен, и приходит крайне редко. Но когда всё-таки приходит, Ненависть сбивается на половине предложения, Справедливость начинает вспоминать о своём комплексе неполноценности, Дружба неодобрительно смотрит по сторонам, Негодование бьётся в истерике. А Принцип вздыхает, и закуривает трубку. И только одна молодая девушка всегда стоит в стороне. Любовь одета в длинное вечернее платье. Любовь загадочна и непостижима. Перед её мягким голосом даже решительный Принцип молчит, как безусый юнец, не знающий жизни. Госпожа Любовь неразговорчива, всегда себе на уме. Только порой подолгу смотрит в глаза Дружбе. Может, так они беседуют? Владимир не знал. Да и не хотел знать. Все эти персонажи вот уже два года шли с ним рядом. Взрослели вместе с ним. Только Дружба всегда оставался одним и тем же. Добрым, отзывчивым, неправдоподобно прямым, и немного чудаковатым. Дружба был молод сердцем. А однажды Владимир заметил, что у любви нет лица. Туман клубится. И за ним ничего не видно. Вот теперь, когда студент Владимир дошёл домой, и без сил рухнул на старенький диван, все Чувства собрались вместе, и выстроились вокруг него.
-- Ты должен действовать. Тебя должны бояться. Ты должен стать ночным кошмаром всего первого курса! Тогда-то мы и сможем добиться уважения. Когда никто не дерзнёт пойти против тебя, Владимир, спокойно сможешь спать ты. – Ненависть неожиданно склонилась, и поцеловала молодого мастера в лоб. – Ну, хороший мой! Выше нос! Мы поможем.
Справедливость расплылся в широкой ухмылке:
-- Закон – это я. Я на твоей стороне. Я в тебя верю, братишка.
Принцип молча взглянул на обессиленного Владимира, и кивнул, давая добро и благословляя любые начинания. Доверие, Дружба и Любовь взялись за руки, и тихо шептались между собой.
-- Я молчу… Я заткнулся… Всё! Ни слова! Я молчу… -- это Совесть, он страшно волнуется, и нервно поглядывает в сторону Негодования, которая в это время рассматривает потолок, а на лице её – блуждающая улыбка бесовки.
Послышался стук в дверь.
-- Лежи. Я сам открою. – Совесть нервно дёргает щекой, и идёт отворять дверь. Назад Совесть возвращается с совершенно пришибленным видом, и бессмысленно разглядывает свои ногти на руках.
В комнату входит существо, закутанное в какие-то чёрные тряпки, это существо мрачное и грозное.
-- Проваливай. Здесь тебя не потерпят! – Дружба разорвал круг, и теперь громко кричит в лицо гостю. Все остальные Чувства толпятся за спиной, и очень боятся пришельца. Даже Ненависть.
-- Мне здесь не рады. Это странно. Зачем оттягивать неизбежное? Когда вы все исчезнете, ваш хозяин достанется МНЕ. Так почему же вам не уйти сейчас? – Незваный гость был наглым, но очень могущественным.
Впрочем, старина-Дружба тоже был не лыком шит. С невозможной для его лет силой, старик схватил за ворот гостя, и вышвырнул его в открытую дверь. Негодование прошмыгнула и в мгновение ока захлопнула дверь, на оба замка.
-- Кто это был, ребята? – Владимиру было плохо. Его голос был очень слабым.
Доселе молчавшая Любовь заговорила. Голос её был полон грусти:
-- Он – тот, кто всегда рядом. Владыка Безумия, господин Тьмы, и кавалер ордена Забвения. Его зовут Одиночество.
Дружба вдруг зашатался. Совесть и Справедливость подхватили его под руки, а Принцип рванул на кухню за водой. Когда Принцип вернулся, дал вдоволь напиться Дружбе, старик торжественно поклялся:
-- Пока сердце моё бьётся, пока есть ещё силы… Не сможет войти Лорд Одиночество в твою душу, молодой мастер!
Совесть проговорил:
-- Хозяин устал… А мы ему голову морочим. Пусть Владимир отдохнёт, и позовёт нас… Потом. Сейчас нужно уходить…
И в полумраке постепенно терялись фигуры Чувств, они уходили в не-жизнь, чтобы вновь вернуться по зову Владимира. Любовь и Ненависть уходили последними.
Ненависть нежно провела ладонью по волосам молодого мастера. Любовь подарила ему воздушный поцелуй. Владимира что-то тревожило. И лишь когда и женщины покинули келью, он понял, наконец. Любовь и Ненависть держались за руки. Расстояния между ними было – ровно один шаг. И пустоту не-жизни заполнила горячая волна благодарности. Владимир дарил Чувствам всего себя. И они не оставались в долгу.
А однажды случилось волшебное чудо! Однажды Любовь обрела лик. И Владимир стал самым счастливым и талантливым автором на всём белом свете… Но случилось это всё гораздо позже… Через бесконечность. Ровно через одну бесконечность. Впрочем, Владимир не спешил. Век человека короткий. Человеческая жизнь -- скромная капля в море серой Вечности. Но тот, кого уже намного позже назовут "Мастер Владимир", твёрдо знал. Человек -- это то, что оставляет за собой Уходящий. Человек -- это те вещи, по которым его помнят. Молодой и неопытный автор искренне надеялся, что его работы не исчезнут. Что сам он будет жить вечно. Дыша когда-то созданными рифмами, смотря на мир глазами своих героев...

-- Спи, моя милая Лана. Пусть звёзды радуют тебя…
Даркон бесшумно распахнул шкаф, и укрыл спящую Светлану по-летнему тонким одеялом…
Каждому будет счастье. Каждый достоин его. Любая дорога рано или поздно подойдёт к концу. Даркон был рад, что теперь никуда уже не нужно идти. Даркон тоже жил Чувствами. И Любовь для него обрела лик Светланы...