Увидеть, не сказать, не вдохнуть, не выдохнуть

Увидеть, не сказать, не вдохнуть, не выдохнуть. Просто увидеть. Окаменеть, может быть. Потом растаять, потом онеметь. Примерно так было с тобой.
Увидела. Казалось, что вся земля не дышит – всё затаило дыхание. Кровь пульсировала в висках, горячая – кипяток. Что-то сдавило сердце и укололо больно-больно. А где-то снаружи, там в этом мире, где ты стоял, разносился твой голос. Он что-то спрашивал, что-то объяснял, но я его не слышала, а, может, слышала, но не понимала. Решительная неразбериха, какие-то звуки из твоего басистого голоса что-то вроде «прости», но не прощаешься, ты пришёл не для этого.
Руки начинают тёрпнуть. Иголками покалывает в них мороз – но холода мне не слышно – не чувствую его. Я знаю, кожа успела посинеть… Надо бы одеться, надо бы шапку, надо бы перчатки… И шаг, хоть, шаг ступить. Но не ступлю и полшага – стою. Вкопанная.
     Воздух поступил в лёгкие. Понимаю происходящее, с трудом, не без усилий. Ты просишь прощения. За что? Слова клеятся вырезанными буквами из газет. Всё нескладно как-то.
Ты вот, к примеру… «Мы оба виноваты»,  - где я слышала эту фразу? Что-то знакомое…
«Ты так тогда поступала, такое говорила…» - нет, не просишь прощения, - обвиняешь.
«Ну, беги же. Беги!» - проносится в голове. Но ноги не слушаются. А глаза въелись в тебя, и не моргают.  «Скажи хоть слово!» - ты срываешься. «Не молчи», - нетерпеливо ноет мой внутренний голос. Всё пытаюсь заглотнуть воздуха, превратить его в звуки, в слова, но как рыба, выброшенная на берег, задыхаюсь…немая. Дальше ты снова говоришь. Что-то вроде «начать всё сначала», что-то вроде «люблю», дальше – «любишь»…
 Резко холод ударил в лицо. Я почувствовала боль в суставах, обледенелость кожи… Почувствовала как затёрпла мимика лица, как жжёт огнём уши и щёки, как неприятно и трудно шевелить пальцами на ногах, и как тяжко сгибаются пальцы на руках. Одна фраза, голос жил отдельной жизнью от меня, словно это была не я. Звучал независимо от моих мыслей на столько, что я сама его не узнала.
   Ноги сами пошли. Куда-то в тепло, в уют, где есть горячий чай, где меня ждут. Как шелест трав, как гром, как шум реки, везде слышались твои слова. Ты шёл за мной. Следовал всюду. Слова отрывками доносились, бредом, как не твои. Ты всегда говорил складно, как пишут книжки, как рассказывают истории, как заговаривают… Что то вроде «куда?», «ты не можешь…», «ты не должна…», «ты же меня любишь!», «ты не могла так со мной!», «мы так не договаривались!», «ты, хоть, понимаешь что ты сказала?»,   «что сделала?»… Но не оборачивалась, не останавливалась.
В тяжёлых сапогах, в зимней одежде, не чувствуя тяжести, не слыша сердца, я летела лёгкая, как  «письмо» чертополоха, как «зонтик»  одуванчика.
  Дверь захлопнулась.
Дом принял меня с тёплыми и родными мне объятьями, любя, целуя, обвораживая вкусными запахами. И стало не страшно, стало светло и спокойно. Теперь, сидя с улыбкой, постепенно выходя из себя, я снова  повторила это слово, и сердце обрадовалось ему как никогда раньше… «Нет, - сказала я про себя. – Нет!»– повторила вслух.