Старец

Средь каменных стен одинокая келья,
Огарок свечи и пастух у ворот.
И от тумана седые, ржавые звенья
Чугунных ворот, потаённый там ход.
И ворон седой всё над замком кружится,
Глядит на кресты со своей высоты,
И тень таинственной дымкой ложится
Былой его силы и былой красоты.
Старик в углу кельи упал ниц пред Богом,
И молит икону ему грех простить,
Но только злой ветер за ветхим порогом
Ему отвечает на звук всех молитв.
И даже слеза не омоет глаз старца, –
У высохших глаз только мука и боль,
Усохшей рукой он касался лишь ларца, –
Ему не унесть прядь волос за собой.
Дрожанье колен, одиночество комнат,
Сменив шум походов крестовых былых –
Теперь лишь Библейские, чуждые догмы
И муки страданья – удел всех земных.
А ветер бушует и воет в камине,
Огня сил разжечь уж не хватит ему.
Огромной энергии годы сменили,
Теперь смерть от холода мчится к нему.
А свечка дотлела и мрак подземелья
Всё дряхлое тело уже охватил.
Кому же теперь старику снова верить,–
Ведь раньше в вине он печали топил.
Сраженья и подвиги, женщины, скука
Сменились на тапочки, свет у ворот,
Разбитое сердце, телесная мука
Костлявой решенье прийти в его грот.
Но где же спасенье? И старец верёвку
Все силы истратив приладил вверху.
Иссохшую шею с надеждой просунул
В сплетённую тут же тугую петлю.
Последний взгляд в небо – и имя любимой,
Отброшен рассохшийся вдаль табурет,
И старец повешен, и хрип не услышан –
Никто не узнает последний секрет.
Из выпученных глаз вдуг слеза показалась –
Он мёртвый заплакал кровавой слезой.
Слеза покатилась, заря зарождалась,
И ей уж не быть в этом мире с тобой.