Как погибал фашизм в Италии

Национальный гвардеец
стоит на часах
и двигает челюстью.
Личный шофер,
(втайне - педераст)
хвалился железным конем
юному солдафону,
беря его за руку,
не отнимая,
водил ею по гладкой
эмали
капота.
Сержанты перешептывались,
смеялись сдержанно,
прикрывая
желтую улыбку зубов
ладонью.
Весною, особенно
берет за жопу
страх.
Бенито курил сигару
и ставил печать.
Пепел кусочками
томился в пепельнице,
как томились
в крепости
люди, изменившие государству.
Бенито потирал
вспотевший лоб
и косился в
ящик
стола.
Он не был антисемитом, -
у него дрожала рука.
на потолке
пузырилась
от едкого дыма
известь.
Волдыри на коже
лопались.
Из рукомойника
капал спирт,
в бокале со льдом
мерзла вода...
Нынче, ветрено.
Стяги маячат в окне,
развиваясь, - шумят.
За дверью стоят:
доносчики,
агенты,
полисмены,
в наглухо застегнутых
картузах,
сжимая в руках доклад.
(Нужно ли это
Стране Телят?)
Ключ налево. На себя.
В потной руке
скользит рукоять;
курок в ожидании
взорвать мир очередной сенсацией.
Холодный ствол
уперся в подбородок.
В теплое и мягкое
жировое наслоение.
(Я, сдаю... - подумал Бенито)
Осталось, малость, -
нажать.
_
Мухи
узурпировали коридор.
Летят и зудят,
садятся на головы,
лапками утопая
в жестких волосах.
Начальник тюрьмы,
который раз,
шепотом зачитывал приказ,
на пагонах
ощущая
место
для новой звезды.
Генералы, стуча
каблуками,
задирали паркет;
барабаня пальцами,
листали проспект.
И вот те раз,
новость!
Бенито
Больше
Нет.