Муза миигаик

Уважаемые поэты, читатели, посетители! Знаю, что предлагаю текст не в стихотворной форме, но... Это "но" (глава из изданного в 2003 году сборника к 225 летию, написанная мною) подразумевает текст о поэзии старейшего учебного заведения. Не поленитесь, - да возздастся!
Прозой это назвать спорно... С наступающим! Ваш Петрушка.

*  *  *  *  *

Краткий исторический очерк о благотворном биополе 3емли

Представьте древний мир с мигрирующими по огромному объекту маленькими субъектами, то есть человечками, наделенными воображением и фантазией. Какой только не представлялась им Земля, и блином на трех китах, и дворцом на трех столбах, но во всех случаях – конечной, обрывающейся в воду и центральной во вселенной.
«А что же за той горой, за рекой, за далью?» – спрашивал разум, управляя ногами, несущими человечка в даль, за которой открывалась новая даль. И не сразу Земля в человеческом сознании стала шаром, появилась карта, то есть чертеж. Знание, продвигаясь от гипотезы к доказательству, собралось по крупицам, – от Пифагора, вычерчивающего геометрические фигуры на песке, до градусных измерений, позволивших вычислить величину земного шара. А от Земли помчалось знание с ускорением к Луне, Марсу, Юпитеру… 
И все дальше и дальше ведет любознательность, раскрывая бывшие тайны, открывая новые.
Точное вычисление размеров Земли явилось результатом труда многих поколений геодезистов. Земной эллипсоид с наиболее точными размерами назван эллипсоидом Ф.Н. Красовского, русского ученого, члена-корреспондента Академии наук СССР, преподававшего курс высшей геодезии в МИИГАиКе.
Для молодых и юных, листающих справочник для поступающих в ВУЗы, которым, несомненно, откроется своя «широта», а также для читателей, живущих на интереснейшей планете под названием Земля, скажем несколько слов об истории МИИГАиКа.
Справочная информация о деятельности и заслугах московского, ордена Ленина, института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии – старейшего гражданского специального учебного заведения России содержится в подробных проспектах, изданных к двухсот и двухсотдвадцатилетним  годовщинам его основания, отмечавшимся геодезистами России в 1979 и в 1999 году, поэтому нет необходимости повторять общеизвестные факты.
Московский университет на Моховой улице не намного старше МИИГАиКа. «Окно в Европу, прорубленное» Петром I, поставило огромное государство перед необходимостью создания собственных навигаторов, лоцманов, землемеров, картографов. Судьба России сложилась так, что ей приходилось учиться у Запада и догонять его, что происходит и поныне.  Из этой исторической закономерности не следует делать драмы, а тем паче – трагедии. 
Об истории отечественного межевого образования в газете «Вестник геодезии и картографии» № 6 и 7 за 2003 г имеется прекрасная публикация с одноименным названием.  Статья, написанная ректором МИИГАиКа, его выпускником, героем Советского Союза, космонавтом, д. т. н., профессором В.П. Савиных, подробно, на основе анализа архивных материалов ПЗС (Полного собрания законов Рос-сийской империи), документов РГАД, раскрывает все увеличивающуюся потребность России в геодезистах и межевиках.
Поскольку вышеупомянутая газета рассчитана на читателей профессионального цеха геодезистов, привожу для просто читателя выдержки из статьи:
«… из первых указов императрицы Анны Иоанновны – в июне 1731 г.: «… Послать во все города, кроме Астрахани и Сибири, выбрав добрых нарочных валовых межевщиков… придав к ним геодезистов, и межевать по примеру Писцового наказа, и всякой даче учинить особливые двои ландкарты, из которых одне отдавать помещикам, а другие с межевыми книгами подавать в Вотчинную коллегию» (ПЗС-1, №5793).
Далее: «26 марта 1768 г. Сенат назвал новую штатную единицу межевого ведомства – «ученик». Далее в указе от 28 марта четко обозначен способ набора учеников: «Из Межевой экспедиции послать в Военную коллегию ея Императорского Величества указ, которым предписать, чтоб она определила из состоящих во всех гарнизонных школах солдатских детей, которые хотя и до 15-летнего возраста пришли или приходить станут, но приобрели некоторые знания арифметики и геометрии, тех бы в полевые полки к определению удержать нынешний год отдавать, а сколько их теперь найтиться может, из всех мест немедленно прислать в Сенатскую межевую экспедицию прямо именные ведомости». Военная коллегия, естественно, отдавала своих воспитанников с крайней неохотой.
Так, год за годом, указами и чиновничьими трудами огромной бюрократической машины огромной по территории Российской империи становилось землемерное дело.
Например, появлялись и такие распоряжения: «… Рассматривая рапорт сей (межевой, А.К.) кан-целярии и предложенное от генерал-прокурора князя Александра Алексеевича Вяземского и первого сей канцелярии члена господина сенатского оберпрокурора Рожнова письмо и доношение, ка-кое число для копирования планов и книг по рас-суждению ее прибавить следует землемеров, по-мощников и учеников, приказали:
… нужно постараться дабы все определенные при сей канцелярии ученики из коих как от нее представлено до 35 человек ни копировать, ни писать не умеют, доведены были в том до совершенства, к чему и принять сей канцелярии надлежащие средства по собственному ее изобретению, что все и предоставляется на собственное ее распоряжение и попечение, так как и о жалованьи ученикам, о которых сия канцелярия представляла, чтоб производить им не по сороку, а по тридцати рублей в год, а на остальные содержать для обучения их учителей, какое с тех учеников кому производить должно по их трудам и искусству зависит от нее, потому особливо, что хотя и положено на тех учеников производить жалованье одним по 60, а другим по 40 рублей в год, но все те ученики состоят в числе канцелярских служителей» (РГАДА, ф. 1294, оп. 1, д. 14).
Вот такая внутриведомственная переписка сопровождала рождение квалифицированных землемеров, геодезистов, картографов. Каков стиль и грамматика! Но суть переписки понятна и сегодня: деньги на обучение межевому делу отпускала госу-дарственная казна, межевание же, в свою очередь, возвращало в казну деньги в виде земельных налогов, если выразиться современным языком.
В этой же статье затронута и допетровская эпоха географически огромной территории, начавшей осознавать себя единой державой: «Достаточно напомнить, что древнейший оригинальный памятник русской письменности является первым отечественным полевым геодезическим журналом. Это надпись ХI столетия на знаменитом Тмутараканском камне: «В лето 1068 Глеб князь мерил море по леду от Тмутаракани до Корчева 1400 сажен»
Известен «Писцовый наказ 1684 года». Таким образом, «познание земель Отечества» еще в праотеческие времена являлось делом государственной заботы, и называлась писцовым или межевым, осуществлявшим «описания и измерения земельных угодий с целью их учета и регистрации форм собственности».
Чем не сегодняшняя проблема? Вспомните А. С. Пушкина: результатом ссоры Троекурова и Дубровского явилась территориальная, то есть «межевая» претензия и появление разбойников, или по-теперешнему «бомжей».
Вспомните «Мертвые души» Н. В. Гоголя, его  Ноздрева, показывающего Чичикову свои угодья из окна имения: «Вот граница!.. Все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все, что за лесом, все мое…»
А из-за чего поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем?
А герои Чехова так и не выяснили: чьи же все-таки «воловьи лужки»?
Как получало земли русское дворянство? Откуда до сих пор в обиходе слово «дача», хотя дома за городом покупают, а не дают? Так, давали же, раздаривали землю, не прилагая никаких планов, карт, чертежей! Если пофантазировать, то должно это было выглядеть так: «А, поезжай-ка ты, братец, (сударь, боярин, молодец…) по этой дороге, и возьми землицу от острой горы до кривой речки, что за седьмым свертком (название поворота на воронежском диалекте, А. К.), владей да управляй!»
Привожу из статьи В.П. Савиных: «В 1686 г, графические изображения были обязательны при наличии споров, лишь в этом случае следовало из-готовить «тем землям чертеж, который присылать к Москве» (ПЗС-1, № 1178) Графические работы при межевых работах создавались достаточно долго и осторожно».
Эпохальный и поворотный исторический факт, бесповоротно решивший судьбу межевого образования, случился, как все в России, благодаря инициативе отдельной личности, а не по воле медлительной бюрократии. Российская история сама отвергает вопрос о роли личности в истории, отвечая однозначно: неоспоримо велика!
В данном случае такой личностью явился книгоиздатель Н.И. Новиков, арендовавший у Московского университета его типографию.
«Сего мая 14 числа, яко в день торжества для его Императорского Высочества, великого князя Константина Павловича, в Межевой канцелярии по призвании в помощь Всевышняго, открыто новое землемерное училище, которое в честь его Императорского Высочества и названо Константиновским», – поместил издатель в №40 от 18 мая 1779 г. в «Мо-сковских ведомостях» самостоятельное инициативное решение Московской межевой канцелярии об учреждении нового подразделения внутри самой канцелярии.  Каково, для империи тех времен?
Поскольку название «училище» звучало смело и громко, называли новое детище просто «школой». Но 10 декабря 1819 года императорским указом меняется название «незаконнорожденного» учебного заведения на –«Константиновское землемерное училище» (КМИ). И, наконец, 10 мая 1835 г. импе-ратор Николай I подписал указ под названием: «Высочайше утвержденный Устав Константиновского межевого института».
Таким образом, литература, по исторической мерке, в лице выдающегося книгоиздателя и просветителя Н. И. Новикова, приняла участие в судьбе межевого института и продолжила свою опеку, явив в 1835 г. первым директором КМИ титулярного советника Сергея Тимофеевича Аксакова, знаменитого русского писателя.
И на первом месте среди предметов преподава-ния читаем в вышеупомянутом Уставе:1) закон Бо-жий; 2) российский язык: грамматика во всем пространстве, основание риторики; 3) история и география, а уж затем физико-математические предметы.
И если добавить, что некоторое время словесность в КМИ преподавал В. Г. Белинский, то можно констатировать, что из стен института выходили, выражаясь современным языком, «гуманитарии».
А иначе и не могло быть, хотя бы потому, что  главное здание, в котором находится и поныне часть МИИГАиКа, известно как памятник архитектуры. Оно построено в 1779 году русским архитектором М. Ф. Казаковым, и при теперешнем возвращении Москве прежней красоты, действительно явится, после косметической реставрации фасада, украшением старинной Басманной улицы. Сохранена старейшая библиотека Москвы, старинные руко-писные карты, «золотые комнаты» с позолоченной деревянной резьбой.
Литературная муза, поселилась в этом старин-ном институте не случайно: во-первых, Земля является предметом измерения, то есть объектом для целой области естественных наук, при субъекте в сравнении несоизмеримо малым, из чего и проистекает, во-вторых: Землю, не проникаясь ее обаянием и не черпая силу, исходящую от нее, невозможно измерять, невозможно без любви кланяться ей, расставляя вехи по маршрутам, взбираться на вершины, идти реками. Закаты и восходы при повороте именно твоего меридиана к Солнцу рождают поэзию.
Муза спит на объективах старинных «универсалов» и теодолитов в музее геодезических инструментов, переселяясь иногда подремать на библиотечные полки среди пожелтевших переплетов XIX века, припоминая пальцы многих и многих ее поклонников.
И, действительно, МИИГАиК богат поэтами –навсегда и бесповоротно связали себя с литературой многие его выпускники. Кратко представим их и начнем с ветеранов.

Комэск, с которым на войне
Летал я в паре,
Сказал однажды обо мне:
«Хороший парень».
Как на погон, легла тогда,
Навроде лычка,
И прикипела на года
Вот эта кличка… –

вспоминает Юрий Разумовский – ветеран 5й воз-душной армии, кавалер трех боевых орденов и четырнадцати медалей, ныне известный поэт, ушедший в 1941 году с четвертого курса МИИГАиК добровольцем на фронт.

То в читалке торчал, то в чертежке,
То по центру ходил просто так;
И сидел на воде и картошке,
И свистел беззаботно в кулак.
И хоть жил я тогда небогато, –
Был смелей и ловчей сатаны...
Вот вам все – и чины, и зарплата, –
Возвратите с заплатой штаны.  –

продолжает он в стихотворении «Воспоминание о юности», предоставленном для публикации на страницах «Триангуляции Парнаса» – литературного альманаха, выпускаемого клубом поэтов МИИ-ГАиК.
Вера Михайловна Гаврилова, участница ВОВ, ушедшая на фронт с третьего курса аэрофака, автор лирических стихотворений для детей:

Был назначен день просмотра
И отбора номеров.
Пригласили из всех стран
И южан, и северян.
Вышел грузный бегемот,
Открывал широкий рот
И кричал на всю округу:
«Помогите Мишке другу,
Он в болото угодил,
Всех лягушек разбудил».
 
Член Союза писателей, поэт Вениамин Шорохов, романтик до седых волос, в биографии которого запечатлена жизнь всего поколения предвоенных подростков: там и служба в ВМФ, Целина, Тикси, мыс Шмидта, пройденные горы и реки, и ученики, студенты МИИГАиК, которым он посвятил себя, будучи старшим преподавателем кафедры физвоспитания. А физическая подготовка для землепроходца – все!
На верность музе прошептав присягу,
Сдаю слова, как нормы ГТО…

 «Увлечений у меня много, но главное из них – стихи», – пишет он о себе на страницах альманаха «На Солнечной стороне».

Пусть где-то там звучат в палатке струны,
И кто-то крепко в пальцах сжал стакан…
Пусть кто-то въехал в новую квартиру,
А я в морскую окунулся соль…
А я сквозь льды веду свою «Ваиру»*
Туда, где ждет меня моя Ассоль. 

В этом отрывке из стихотворения «Ваира» он наиболее открыт и близок мятежным душам землепроходцев. А вот в другом отрывке он понятен тем, кого Муза уже не покинет никогда:

И дрогнула душа… И строк столпотворенье…
Перемешали все: и вечность и мгновенье…

 Это о состоянии вдохновения, которое знакомо и первооткрывателю земель и поэту.

Ваш покорный слуга, выросший в арбатском переулке, выпускник МИИГАиКа, пришедший в институт в 1963 году в солдатской гимнастерке, член Союза писателей, в стихотворении «Песнь землемера», опубликованном в сборнике «Урок Дарвинизма», написал следующее:

Предписанье, схема, карта,
Угол, метр, глаз, журнал,
И не люди, и не барды,
И не жизнь – девятый вал!
Зазывают весны в поле,
Перестук колес, вокзал,
Позади – дорога, воля!
Там – не ждут,
А здесь – сбежал!

Поэт Дмитрий Черных, также москвич с Арбата, выпускник картфака 1977-го года, активный участник известной в свое время группы «Гвозди» (Куст «Разгуляй»), капитан Курса с 1975 года. Он, автор литературных постановок, посвященных Мандельштаму, Самойлову, Галичу, Филатову, зрелый и серьезный поэт, не изменил любимой профессии, и работает в картографическом производстве.
Он же, – прошедший печальный, страшный и непонятный его поколению Афганистан, написавший об этом периоде своей биографии:

Вечерняя стража, чужая столица.
Долина – что чаша, казан меднолицый.
Предчувствием гложет, маячит у блока
Душманская рожа с глазами пророка…
Продублен, просолен под желтым халатом
Загар с полосою в ремень автомата.
Мадонна с младенцем пылит паранджою
С прижатою к сердцу дитячьей душою…

Пик его поэзии пришелся на конец восьмидесятых и девяностые годы. Поиск истины, горечь за разрушенные идеалы звучит в его стихах:
«Словно шахматы мы, словно шахматы, мы по клетчатой сцене расставлены…» – с горечью констатирует поэт мрак и духоту 1982 года.
И, как естественная реакция, обращение к истокам, то есть, к истории, пронизывает его поэтическое слово:
            Всякое слово – подобье пучка,
            А одичавшее – чащи.
            Смысл его древний – в осколках, клочках
            Речи, сегодня звучащей…

И обращение к марту 1238 года на реке Торопа, преградившей путь орде к Козельску:

Гарно и смородно. Не красота,
И не от ягоды запах –
Черные печи, да зверь у куста
На недоверчивых лапах
Чует поживу, деревня мертва,
Словно глазница пустая.
Кто б ни прошел – тверяки, татарва –
Путник домой опоздает…

И, наконец, идентификация себя во времени и покаяние во вроде бы грехах, которые нами унаследованы, а значит вина за них – не на нас, звучат, например, в таком восьмистишии:

Жизнь прорастала из цитат,
Гитара оглашала местность,
Мы жили хором, и Булат
Нам застил русскую словесность.
Так ведь и мир возник не сам,
А в ощущениях нам явлен –
И свет, и твердь, и небеса –
Строфой медлительного Яхве…

Дмитрий Черных – поэт для читателя, а не для «листателя» страниц.
 
И еще одно явление, которым должен гордиться МИИГАиК, это –поэт, исполнитель авторских песен, Анатолий Зазнобкин, выпускник геофака 1973 года, в свое время – один из вдохновителей, организаторов и участников студенческих слетов: «Картфак», «Разгуляй», конечно – альпинист, турист и бард. Он поет о боли, которую испытало все поколение семидесятых годов, так и назвав стихотворение – Песня о боли»:

Ну, где ж она, боль? Видно канула в воду,
Конечно же, сунулась в воду без броду,
Ну, как же тут быть? Помогите, сыщите!
Она ведь была, как запал в динамите.
Та боль, что толкала хрипеть к перевалу,
Та боль, что вела на отвесные скалы,
Та боль, что с тобою в снегу ночевала,
И  что на перронах тебя не бросала…

В другом стихе слышится уже констатация вечного состояния бродяги, бегущего от собственной душевной боли:

Ну, вот опять запахло дымом
(Жгут листопад на пустыре),
И есть причина бросить милый,
Уютный город на заре…

Великолепная поэтесса Алла Юцевич, дочь Чукотки, поступила на геофак в 1974 году, уже породненная красотой Севера с Музой, что и родило чудное творчество в театральной труппе «Прометей» и светлую поэзию, вопреки унынию эпохи семидесятых:

И согревая на ладони
Его печали бубенец,
Мы поднесем ему венец,
Как полагается, терновый,
Пускай потешится обновой.   
Щегол, снегирь, чужой птенец,
Лети во Францию, там новый
Начнешь виток. Но здесь твой люд,
Здесь чернь твоя, здесь твой уют,
Здесь нищим много подают,
Поскольку нищих духом много…

Наверно, достаточно, чтобы захотеть дочитать до конца и прочесть еще!

А Николай Спорник, поступивший в 1963 году, после летного училища на оптико-механический факультет, ныне профессор, д. т. н., не разлучен, пускай во снах и мечтах, с полетами и с литературным творчеством:

Неутомима жажда зова!
Немая спутница – звезда
Влечет меня опять от крова,
Как свет зеленый поезда…

Поэт Дмитрий Усынин, – в свои студенческие времена участник самодеятельности, организатор  слетов аэрофака, неразлучен с Музой и пишет, обуреваемый сомненьями:

… Может, нету течения времени.
Может, чистый азот – кислород.
Может, тяжести нет в тяготении.
Или, может быть, наоборот…

И все-таки соглашается с гравитацией:
… и вот я лечу! Но встречает меня
пласт гранита и белого сланца,
и опять по земле я куда-то, зачем-то ползу…

Лев Дождев (Брискман), поэт с божьей искрой, в 1994 году окончивший факультет прикладной космонавтики МИИГАиК, увлекающийся переводами с английского. Муза наградила его ироничным взглядом на окружающий мир:

Весна жила, благоухала и цвела,
Когда Лопахин покупал Вишневый Сад;
Но покупатель Сад срубил и сжег дотла –
И вишни на ветвях давно уж не висят…

С иронией легче пережить разочарование и боль:

Я вновь по Улице пронесся Вековой –
Пока Хронометр отсчитывал Мгновения!!!..
Как наш Могучий, но Разрушенный Союз –
Склоняясь на Плечо к Обожествленной Польше,
Я в Вальсе Белом – неразлучно остаюсь
На Веки Вечные – но ни Мгновеньем больше!!!

Писателя Александра Кузнецова, профессионального литератора, мастера спорта по альпинизму, бывшего доцента кафедры физвоспитания МИИГАиК, представлять нет необходимости, потому что его знают не только читатели, но и альпинисты, историки, орнитологи России. На его юбилей-ной встрече в ЦДЛ после призыва – подойти к юбиляру всем, кто из МИИГАиК, поднялся почти весь зал.
Строки из интереснейшей статьи о межевом образовании в России, написанной Виктором Сави-ных, выпускником МИИГАиК, ректором академии – писателем-космонавтом, членом Союза Писателей, покровителем и опекуном древних муз, доче-рей Зевса и Мнемосины –  Эвтерпы и Каллиопы, поселившихся во вверенной ему академии, уже приведены.
 Он, лицезревший в иллюминатор Уранию – музу астрономии, уверенно провел старейшее учебное заведение через труднейшую перестройку и ломку России и успешно ведет в будущее. Несмотря на огромный объем физико-математических предме-тов, литературная муза не покидает стены старинного особняка в Гороховском переулке и теперь.
Наталья Борисовна Иванова, стихи которой можно было в прошлом веке услышать на «Эхо Москвы», талантливая поэтесса, умеющая поиронизировать над буднями и суетой, отчего мир уже не кажется сверхмрачным, каким бы должен показаться при взгляде на него в конце рабочего дня.  Она скромно представляет свое творчество так: «В лирике не замечена, валяю дурака в рифму». И возглавляет литературное объединение академии, отдавая душу и время молодым, начинающим поэтам и прозаикам, почувствовавшим  присутствие древней и великой музы среди бесконечных формул теории ошибок измерений, графиков, профилей, картограмм, планов, схем.

Опять меня подводят тормоза,
А надо б взять себя покрепче в руки,
подумать о душе и о науке,
а я бегу, куда глядят глаза… 

или

И в будни, и в субботу
Бегу я на работу:
Пешком до «Полежаевской»
(Автобус долго ждать).
Потом метро до «Парка»,
Здесь даже в стужу жарко,
Но станции «Спортивная»
Никак не миновать…

Так описывает свои будни Наталья Борисовна.
Среди авторов литературного альманаха, выпущенного клубом поэтов под названием «Триангуляция Парнаса», такие известные по слетам «Разгуляй» и КСП авторы песен и стихов, как Александр Костев (геофак, 1979 г.):

… От китайских слов язык ломаю:
Вынь Жень-шень, сунь-Вань-пень,
Плюнь-Сань-клюнь-Тань, тронь-Дунь-пьянь…

Это слова из припева его шуточной песни.

Владимир Песня, владеющий игрой, аж на десяти, музыкальных инструментах и работающий в «Спорт-Экспресс»:

Светает – и вплавлен январь
В раскрытую книгу былого.
Еще не закончил звонарь
Зеленым заливистым звоном
Свои поминальные песни.
Покуда не выключен звук,
Поймите, уходим, мой друг.
Смешно и обидно, хоть тресни.
 
Это его короткое размышление о жизни.

Бывшие выпускники и преподаватели опубликовали в «Триангуляции Парнаса» хорошие стихи и рассказы.
 Муза не покидает сердца профессора-географа, Сладкопевцева Сергея Андреевича, написавшего первое стихотворение в 1944 году, и продолжающего смотреть на мир глазами поэта:

Но мы живем пока
и память нам об ушедших всех дана…
И грусть, и грехоискупленье,
и утешение она…

Живет Муза и в душе Николая Николаевича Машникова – доцента, автора книги «О душе и любви… Родине и о нас»:

Салют, друзья, мы снова вместе,
Геодезисты – соль Земли.
Богине Гее клятву чести
Мы в стенах этих принесли.

А Валентина Игнатьевича Соломатова, у которого, по собственному его признанию, все в жизни происходило «случайно» и случайно написавшего хорошие стихи: «И к старости, мне кажется, иль тешу мысль свою, что  кое-что останется для тех, кого люблю», Муза просто избрала своим собеседником.
Живет Муза в женских сердцах.
 Людмила Яцкова, верящая в нужность вовремя сказанного слова, Любовь Красноусова, согласившаяся с Бисмарком, что «глупость – дар Божий, но не следует ею злоупотреблять», и написавшую: «Таскаю за собой по свету боль, она теперь нужнее, чем любовь…»

Валентина Королькова (Волкова – Баронина) – лучшая гимнастка МИИГАиКа, горнолыжница, написавшая, например такие строки:

… Не проси ни мостка, ни бревнышка.
Зубы сжав, добирайся вплавь.
Лишь надежды слепое зернышко
В наболевшей душе оставь...

Ведет по жизни Муза и Марианну Евменову, выпускницу 1992 года, очарованную религиозными обрядами и песнопениями. В ее строках:

Греха не ведая в себе,
Нам притвориться так нетрудно
И обмануть себя – подспудно,
Дом водворяя на песке…

В них и боль не по годам, и любовь к поэзии.
Открылась Муза и Татьяне Парамохиной, также выпускнице 1992 года, талантливо выражающей себя в стихотворной лирике и написавшей:

Ты прости, прости, прости
Мне мое несовершенство,
В неосознанности женской –
Раздвоение пути... 

А уж, когда Муза поселяется в мужских сердцах, то рождаются такие строки:

На Крайний Север и Восток
Пошли отчаянные люди,
Чтоб каждый малый островок
Был у России, как на блюде…

Это написано ведущим лазерщиком страны, Юрием Климковым, оптимистом, а поэтому предпочитающим юмор унынию.
Приведем строки и другого оптимиста, неунывающего Геннадия Чеснокова, выпускника 1982 года, планериста, потерпевшего пикирование штопором и долгое лечение:

… Не печальтесь, друзья, о прошедших годах,
В каждом возрасте прелесть своя.
Пусть не гаснут улыбки на ваших устах,
Обойдет стороной вас беда…

Это пишет выпускник 1996 года Михаил Ступко, долго стеснявшийся публикаций, писавший «для себя»:
… На зависть древнему факиру
Вдруг содрогнется целый мир,
Когда отдаст в невесты Лиру
Мне добрый идол – мой кумир…

Так повествует в стихах  Сергей Данилов, выпускник 1992 года, заядлый байдарочник и турист, знаток оружия:

… Скрипят усталые колеса вездехода.
Мы скоро поползем в весеннюю тайгу.
Нам нужно лишь одно – хорошая погода,
Хотя и без нее прожить я там смогу… 

«Луна – желтый эллипс, отлежала бока. Размерно катили валов облака…» – так Виктор Спиридонов, выпускник 1992 года, почитатель народного фольклора, передает пейзаж у реки Пшеха, куда занесла его профессия.
И даже в воюющем Афганистане Муза не покидает своих избранников:

Я обнял бы родные просторы
И к равнине губами припал. 
«Лучше гор могут быть только горы» –
Лучше б я их в глаза не видал…

Так написал Николай Немнонов, один из немногих выпускников МИИГАиКа 1992 года, прошедший службу в Афганистане.
Много людей, не связанных с геодезией, с теплотой вспоминают стены этого особняка, даже крат-кое время побывав там.
Замечательный художник и поэт Васмут Влади-мир Александрович, некоторое время пытавшийся идти по стопам отца, профессора, д.т.н., возглавлявшего кафедру редактирования карт, избрал другую профессию, но муза поселилась в него именно там:

Ах, какой же был дождь,
                Мне казалось, что шел я по небу,
Золотые ириски
                И детские книжки любя,
В этот сладостный миг
                На земле я как будто бы не был,
Не мечтая уже,
                И уже ни о чем не скорбя.

Муза забирается под обложку диплома инженера и напоминает о себе потом всю жизнь, помогая в бедах и напастях преодолевать болевой порог. Она приходит навсегда и продолжается в новых людях, переступивших порог старинного особняка в Гороховском переулке.  Уже выросли те мальчики и девочки, студенты конца девяностых годов, опублико-вавшие свои произведения в «Триангуляции Пар-наса». Как бы ни сложилась их судьба, которая неразрывно связана с тревожным настоящим Отчизны, они уже состоялись и находятся под защитой Музы, открывшейся им в стенах Alma-Mater. Вот их имена: Виталий Бармятов, Елена Попова, Максим Алямовский, Наталья Филамофитская, Вера Дружкова, Роман Коннов, Елена Когель, Денис Шевчук, Кира Лукина, Андрей Шулятьев, Андрей Ашков, Вера Гореликова, Михаил Крентик, Иван Борисов.
И прекрасно, что «профессорское» слово Х.К. Ямбаева пронизано любовью к «волшебному миру Поэзии» и к Земле, что – неразрывно, как было высказано в начале статьи. Если проректор по на-учной работе пишет «Поэзия» с большой буквы, значит Муза – долгожительница в стенах МИИГАиКа.
Завершить статью можно одним наблюдением, которое было бы непозволительной смелостью назвать явлением, но все же – имеющим место быть, – это о дорогах или тропинках судьбы, приводящих юношей в МИИГАиК.
В настоящее время в МИИГАиК идут продолжать профессию отцов и матерей, или родственников, то есть уже появился вполне осмысленный выбор, семейная профессия, традиция.
Авторов воспоминаний, юношей сороковых, а также пятидесятых и шестидесятых годов объединяет общая для тех поколений тяга к романтиче-ским, мужественным профессиям. Мечтали не о мещанском благополучии, длинном рубле или сла-ве, а о морях и океанах, космосе, походных кострах, дорогах. С неподдельным энтузиазмом мчались на дальние стройки, на освоение целинных земель, на покорение и преодоление всего и вся, преодолевая, прежде всего, себя в себе. Таков был дух времени  на вечном распутье великой замороченной страны.
И искатели романтики приходили к дверям особняка в Гороховском переулке, пусть не сразу, но неизбежно.
«… сдавал экзамены в Пединститут, но прова-лился. Кроме желания учить детей мечтал еще о путешествиях и поэтому поступил в МИИГАиК»,– пишет наш автор Вилен Маркович Лагун.
Другой наш автор – Виктор Сергеевич Смирнов не прошел по конкурсу в Ленинградское высшее военно-морское инженерное училище имени Дзер-жинского, помчался во  МГРИ (Московский геоло-горазведочный институт), – снова неудача, и  нашел МИИГАиК.
«Вначале я поступал в Военно-инженерную академию и «срезался» на рисунке, естественно, не умея рисовать. Потом я поступал в МИФИ (тогда Механический институт). Получив тройку на экза-мене по математике, я обиделся и забрал докумен-ты. По случайности, в списке вузов я увидел МИИГАиК, и опять же по некоторому стечению обстоятельств оказался на Геодезическом факультете. Это и определило всю мою дальнейшую судьбу», – пишет следующий уважаемый автор, мэтр, профессор, посвятивший себя геодезии без остатка, Давид Шаевич Михелев.
«Никаких физик, химий и математик!» – сказала себе юная Наталья Малышева, открыла «тяжелую, дубовую дверь» особняка в Гороховском переулке, прошла по «широкой, как в театре», лестнице, прошла актовый и «розовый» залы, попала в «чертежку» и осталась навсегда, связав себя узами с искусством картографии.
Вот признание (отрывок из трилогии) Вашего покорного слуги: «Странные обстоятельства, в которых можно, при богатой фантазии, заподозрить рок или судьбу, привели мужчину в этот институт.  В его роду до него не было ни одного геодезиста или землемера, как их именовали в поздние времена империи. У него были способности к точным наукам, но склонности его души были больше к естественным или гуманитарным.
Рок или судьба вывела тогда его в форме солдата советской армии на Гороховский переулок, а там – к старинному особняку в стиле позднего барокко. Он был грустен, - рушилось задуманное.
А задуманное заключалось в поступлении в другое учебное заведение…
«Судьба играет человеком, а человек глядит в трубу!». На звезды! И дослуживать не надо! А дома – молодая жена и дочка. Что это, если не рок? И стал солдатик студентом, а потом и инженером этой славной профессии – геодезист или землемер».
И завершая написанное, еще раз провозглашаю:
«Смотрите в даль глазами ребенка – волнующую даль, которая загадочна тем, что бесконечна, и не-ожиданна тем, что прекрасна. Так ощущает мир «вечный ребенок» – поэт.
А дальше что? А у соседа, а за рекой, а за горой, а в соседней деревне, под крышкой шкатулки, саркофага, под насыпью кургана, под обложкой книги?
А дальше что? Вот главный вопрос любого детства!  Главный вопрос бродяг, моряков, цыган, бедуинов, физиков и лириков…
«Путешествующим спутешествуй!»
«Спутешествуй» странствующим бродяжкам, юродивым, паломникам, гонимым не голодом, а ду-хом. Они – «перекати-поле» земли, разносчики слова, ассимиляторы, стимуляторы, генераторы вечного двигателя путешествующего духа.
А дальше что? По миллиметру, аршину, локтю, сажени, лаптю, версте. Без минут, часов, недель, месяцев, лет… По Вечности! Зачем? И круг не разомкнется, потому что он круг.
Кто Он, непрестанно следящий за нами, перед кем мы постоянно оцениваем свои поступки? Кто проделывает с нами изнурительную работу?
И каждый сам отвечает на этот вопрос.
А что после нас? Вдруг потомок скажет: «А де-душки не было, он – миф…» И начнет все сначала – без Адама, без чистой воды, без воздуха, без земли. Будет насыщение, пресыщение и… смерть. И Слово будет лишь погонщиком хаоса в казино жиз-ни. Круг разомкнется!»
В заключение предлагаю отнести МИИГАиК к учебному заведению гуманитарно-техническому, то есть поместить где-то между физиками и лириками, ввести преподавание словесности, поэтики и истории, и переименовать в МАП – Московскую Академию Поэзии или в МАББ – Московскую Академию бардов бродяг или…
В связи со все большей компьютеризацией геодезических измерений и отсутствием «белых пятен» на планете Земля, предлагаю высвободившееся время посвятить конкурсу по этой теме.