Штрихи к портрету моря

Штрихи к портрету моря

                Для тех, чьи сердца наполнены водой

Бывает так, что вы стараетесь догнать волны и сами превращаетесь в воду. Иногда даже ощущаете горьковато-солоноватый привкус на губах и запах ракушек в волосах. Однажды волосы станут похожими ...на морские водоросли.
С тех пор на лицо ляжет рыбацкая сеть и скроет водяной портрет от посторонних глаз. Разбиваясь о камни, вы не теряете привычной формы, а находите еще одну - становитесь пеной.
Легкой пеной южного моря. Это море накатывает крадучись, меленькими шажочками египетской походки, тайком подбирается к берегу. Пузырьки пены умирают, разбиваясь, друг о друга, оставляя вместо себя спокойную гладь воды. Так происходит, когда нежности слишком много. И вдруг, о чудо! Рождаются новые пузырьки, исчезают и снова появляются …
Северное море другое. Оно суровое. Оно пахнет едкой солью, кровью, китобойными судами, промысловой рыбой, разгоряченным мужским телом. Оно не жалеет ни дна, ни берега. Волны обжигают холодом, обрушиваются на берег с неимоверной тяжестью.
Я знала о море задолго до того, как впервые его увидела. Игрушечное море, вышитое тамбурной гладью на рукавах греческих принцесс, яркое и холодное, отпечатанное во взглядах старых моряков, легкое и беззаботное на плавниках дельфинов, и, наконец, мертвое и застывшее, - на фотографиях.
Фотография, пожалуй, самое страшное, во что может превратиться море. Безбрежность, закупоренная в отмерянный отрезок. Двух рук не хватит, чтобы успокоить его. Море на снимке напоминает человека, лишившегося самого дорогого. Слайд с морским пейзажем – инвалид, слепой и глухой. Живому, настоящему морю меньше всего нужны глаза и рот. Оно умеет говорить волнами, закрученными в спиральные кольца, вспышками чешуи гигантских рыб, беспощадно выброшенных на гальку. Его огромные раковины с перламутром - самое красивое фортепьяно в мире. Равномерное перекатывание воды из одной раковины в другую оборачивается причудливой мелодией. Невидимый оркестр будет играть всю ночь.
   Бал!
Водное пространство, охваченное музыкой, кажется, наступает не только на сушу, но и на все небо войной. Ми бемоль! И волна стремительно взлетает вверх, с грохотом падая на гальку. Фа диез! Огромный черпак погружается на такие глубины, где соль превращается в лед и замораживает материк изнутри. Двух рук не достаточно, чтобы выключить эту музыку…   
В какой-то момент я подумала, что море и не воюет вовсе, а, наоборот, стремиться отодвинуть от себя все чужое, прогнать как можно дальше.
Однажды во сне море было черным-пречерным и кишело множеством маленьких осьминогов, а в другой раз – прекрасным голубым. Оно держало на весу и выталкивало наверх. Глаза во сне раскрываются настолько широко, что сливаются с морем. Наверное, поэтому слезы такие же соленые, как морская вода. Однажды море вросло в небо. Сквозь сон слышно, как волны разбиваются о скалы, в них тихим гулом раздаются китайские слова, отпечатанные на камнях витиеватыми иероглифами. Солоноватый привкус морской воды смешался со сладким запахом вина. Ложки этого чудотворного напитка достаточно, чтобы заснуть. Вот показался призрак корабля. Как не поверить в чудеса после всего увиденного и услышанного?
Люди медленно движутся с гор через гроты по тропам, уводящим в можжевеловые заросли. Линия горизонта исчезла, на ее месте появилось облако однородной синевы, заполнившее пространство, некогда принадлежавшее горизонту. Теперь здесь поселились розовые разводы вечернего солнца. Интересно, эта мозаика сменяющих друг друга пейзажей когда-нибудь закончится?
Как ни странно, во время шторма хочется спать еще больше. Рокочущие волны убаюкивают. И вот вы уже несетесь по водяному полю с дельфинами и медузами, пока волны не прибьют к берегу. 
Пробуждение. Исписанный словами песчаный пляж пахнет утренней свежестью, а губы - терпким вином. Песок помнит голоса вчерашних клавиш и сотню раз смытые следы танцев ушедшего дня. Тепло медленно заполняет сердце. Кристаллы застывшей на губах соли искрятся в рассветных лучах. Отпускаю тебя, море. Отпускаю тебя в море. Отпускаю себя в море. Оно такое большое, что места хватит всем. Оно такое маленькое, что когда-нибудь встретимся снова. Оно такое разное, что захватывающее путешествие по волнам может продлиться целую вечность. Плаваем на разных широтах. У каждого своя волна и глубина погружения. Повсюду соленая вода - она сочится из глаз, выступает через кожу, проникает глубоко и оттого в груди слегка покалывает. Навстречу солнечным лучам из морской глубины струится едва уловимый голубой свет. Огонек не предсказанного будущего, дымка самых теплых воспоминаний. Одна из раковин прошептала: "Как же долго вы тянулись навстречу друг к другу - ты и море"...
(Слишком долго). Я знаю, что рано или поздно все становится морем. Сначала на фотографии выступают маленькие соленые капельки, затем рука погружается в воду, и вы не замечаете, как оказываетесь внутри снимка. А потом море застывает на фотографии в комок соли. Оно становится воспоминанием. Человек тоже превращается в частичку памяти.
- Что потом происходит со снимками?
- Они возвращаются в воду, фотографии растут и перестают умещаться в сердце, и тогда вырываются обратно в море, - ответил голос.
(Навсегда?) Иногда мне кажется, что море до краев наполнено женственностью. И это уже не вода, а тонны молока, сочащегося из матушки-земли. Волны сладкие и совсем маленькие - размером с детскую ладонь. Даже, если потеряете частичку себя, у вас все равно останется море. На ладошке. Маленькая девочка расправляет потрепанные морем крылья, разглаживает соленые перья. Вода заполняет глаза и выносит на берег обратный билет. Билет из сна.



***
Волны такие же хрупкие, как срывающийся от волнения голос, а морское чрево всегда спокойно и степенно, как здравый рассудок. Может быть, где-то в бездонной глубине ему одиноко? Порой мне кажется, что море смертельно тоскует и все время ждет кого-то. Того, кому оно, может быть, будет небезразлично?
С жадностью хватается руками за берег и ищет, нащупывает вслепую, отрывая от многовекового сна все свои незрячие триллионы зрачков-завитушек. Вот уже вода заливает небо...
Двух моих рук хватит, чтобы обнять тебя, море.

август-октябрь 2004.