Старый художник

Он гуляет у моря всегда по утрам.
Трость в руке, старый вязаный шарфик на шее.
Не скопил капитала. Не стыд и не срам
потерпеть на закате такое крушенье.
Если ветер морской не особено лют,
под сплетеньем ветвей эвкалиптовой кроны
он садится за столик. Ему подают
жидкий кофе на улице Бен Гуриона.
Небогатый художник на съемном жилье
не накопит, пожалуй, на грифель и сажу.
Вместо кофе бывали и стейк, и жульен.
Он когда-то полотна дарил Эрмитажу.
Социальной надбавки не хватит, хоть плачь,
на добротные  кисти,  хорошие краски.
И хотя наш маэстро совсем не богач,
вкруг наследства его разгораются страсти.
Нет, работы его не идут с молотка.
Здесь  не купят картин и на семьдесят баксов.
Но наследству цена до того высока,
что в кругах компетентных зашкалила такса.
Завсегдатай кафе говорил, будто пел:
–Закопченый портрет он нашел в груде хлама.
Пыль отёр, копоть смыл и ладони воздел 
словно дверь отворилась в святилище храма.
Новость эта мгновенно ушла за рубеж.
Приезжали маститые дожи из «Сотбис».
Золотая прожилка блеснула в руде,
как погасшей звезды угасающий отблеск.
Предрекали счастливцу безбедную жизнь.
Убеждали: отказ – проявленье безумства...
Живописец всегда презирал муляжи –
Только подлинный факт и живое искусство.
А недавно ему подфартило. Судьба-с!
Повезло с переездом, и это не сплетни:
старикам в эту пору давали микбац*,
и запрыгнуть успел наш счастливчик последним.
И теперь где-то там, в этажах над землей,
в долгожданном салоне на гипсовой стенке
Возрождения дивного век золотой :
в мягких тенях и красках играют оттенки.
Я спросил живописца: «Картина у Вас?»
Он ответил:  Вся жизнь у меня при мольберте.
Государство шедевры теряло не раз.
Этот я сохраню и верну после смерти.
—–
* общественное, муниципальное жилье.