Шкатулка

Старуха долбит колуном
по рёбрам длинных красных досок.
Рука вздымается с трудом,
к стене приставлен гнутый посох.

Она не говорит со мной.
Пригнувшись, выглядит уродски.
И словно выкрашены хной
неподдающиеся доски.

Широкая без сучьев пласть
струится переливом света.
В ошибку невозможно впасть:
валюту рубит ведьма эта.

Такое дерево зовут
заморским словом «махагони».
По морю к нам его везут
и в крытом – посуху – вагоне.

Из этих досок чудеса
создать способен добрый мастер.
Воспрянет под резцом краса –
взгляни, и ты познаешь счастье.

Отдай мне, бабушка, топор –
дровишек мигом наломаю,
а мне – дощечку на подбор.
Я многого не пожелаю.

Наёмный деревенский труд
не требует большой оплаты. 
На посошок тебе нальют,
и уходи, слегка поддатый.

Но я оговорил права,
и получу не в самогоне:
простые бабкины дрова –
одну дощечку «махагони».

Я повезу её домой,
мне подвернулся редкий случай,
а ты, бабулечка-друг мой,
дощечку выбери получше.

Резец – безмолвный менестрель –
мне песнь в узор вложить поможет,
и станет, бабушка, поверь,
узор избы твоей дороже.

Поверь мне, божьему рабу,
я создавал такие вещи.
Хоть пядей нет семи во лбу,
но все-таки краснодеревщик.

Узор лозою заплету,
на крышку брошу ягод горстью. –
Я выполню свою мечту
на зависть недругу и гостю.

А здесь бесценные дрова
в  деревне нагревают печки.
Не прошлогодняя трава
тут завивает дым в колечки.

У покосившихся ворот
поленицы краснодеревны.
От фабрики который год
дровами кормится деревня.

Сжигает доллары – не счесть –
твоя родная деревенька,
а  в доме нечего поесть
и пенсий не было давненько.

Ты, мать, меня благодаришь:
«Не знала этаких в районе!»
Не надо. Я работал лишь
за доску ценной «махагони».

Минули дни. Доска твоя
резной шкатулкой обернулась
и на тамóжне, вижу я,
начальство топчется, волнуясь.

Коль хочешь вывезти – плати,
как зá две бабкины избушки.
И не своротишь с полпути,
а контрабанда – не игрушки.

Мне вовсе ни к чему  скандал.
Таможня знает нашу струнку.
И всё, что было, я отдал,
чтоб вывезти свою шкатулку.