Я ведьма

Юрию Раките посвящается…

« Рыжий лис молча смотрел  на сидящую напротив неуёмную девицу. Он, конечно же, был мудр и потому не один волосок не пошелохнулся на его шкуре. Но ведь как хороша, плутовка! Каждый из окружающих, конечно же, посчитал бы, что это всего лишь отражение вспышки вечерней лампы на стеклянной глади его очков, но она тонко уловила этот знакомый блеск глаз, зарождающегося огня где-то глубоко внутри…»

Да, я ведьма! И что с того? Это тебя пугает? Брось. Разве ты сразу не догадался когда смотрел в глубь моих зелёных глаз? Типичная Маргарита, вечно ищущая своего мастера, и вечно ускользающая от него в пустой проём окна. Нет, ведьма – это не от слова «ведать». От слова ведать – это ведуны и ведуньи. Представляешь себе, этакая седая старуха, наклонившаяся над котлом с варевом, пропитанная запахами сушёных трав и разной другой всячины. Может, и я когда-то стану такой, но гораздо позже. Наша порода ведьмаков совсем иная. У нас другой путь. У мужской части, конечно, совсем другая методика разрешения проблем. Они вечно гоняются за различной нечестью, спасая людской род, а после сгорают на костре, разожженном благодарными гражданами. Удивительная жертвенность ради чего-то светлого. Нет, я, конечно, тоже живу ради чего-то светлого. Любви, например. Или ты не считаешь это великой целью? Жаль, это такое удивительное чувство, которое вряд ли можно сравнить с чувством гордости за отечество или мученическими страданиями. Это так вдохновляет, давая ощущение полёта. И мои крылышки распускаются. Что ты говоришь? Когда увидел эти крылья, то принял меня за ангела. Это такой белый и пушисты с вечным состраданием в глазах? Да, да. Знала я одного такого. Он залетал ко мне на огонёк, когда было особенно тоскливо на душе. Ложился рядом, прислонив свою голову к моей груди, и говорил о непостоянных музах и его постоянстве и преданности к ним, о высоких чувствах и вечной поэзии  любви. Его нежные крылья так волнительно трепыхались при этом, что всё моё существо охватывало чувство нежности и такой неуёмной жалости, что хотелось прижать его к себе ещё ближе. А потом он медленно курил, пуская лёгкий дымок в потолок. И вновь говорил о существующих проблемах и неотложных делах. И что его, наверное, уже давно ждут музы, которых непременно надо всех навестить, а ещё о том, что существуют несколько лиц, которые ему нужно так же непременно охранять днём и ночь. Сигарета гасла, он раскрывал крылья и исчезал в прозрачности открытого окна, не оставив после себя ничего, кроме струйки выкуренного ладана, витающей в воздухе. Да и что с него взять. Он ведь ангел. У него же ничего нет, кроме огромных крыльев и огромного сердца. Ну, разве перо оставленное на смятой простыне, которое я непременно вплету в узор нового гобелена и повешу на стенку в изголовье кровати. Нет, милый, я не ангел. И даже если я выкрашусь в белый цвет, мои волосы будут иметь всё тот же рыжий оттенок, ну разве станут чуть-чуть светлее. И тем более я люблю не эфемерных муз, а вполне реальных мужчин. А музой я и сама могу быть, лишь бы хватило финансов. Ты же знаешь, что музы любят подарки и лишь только после этого они могут тебя вдохновлять. Помню, был у меня один такой мужчина. Этакий рыжий лис с признаками чернобурости. Не то чтобы он меня носил на руках - с его то тучностью. Хотя на руках он меня всё-таки носил. Мне нравилось лежать у него на груди и кутаться в его тепло, словно в мягкий пушистый мех. А ещё мне нравилось, когда он рассуждал о политике и о ярких переменах происходящих в верхних эшелонах. Это так возбуждающее действовало на меня. А ещё меня возбуждало, когда он говорил по телефону, отдавая кому-то распоряжения, при этом свободной рукой лаская моё гибкое тело. Гибкое тело рядом с его неуклюжестью – он умел меня сделать счастливой. А потом, глядя в зеркало и поправляя галстук, говорил, что пора возвращаться к своей черно-бурой жене и детям. Черно-бурые лисы так быстро седеют и теряют свои формы, а ещё они ворчливы и вечно всем недовольны. Директора и замы сменялись, теряя власть и деньги. И только он всегда оставался на плаву, чем вызывал всеобщее удивление. Конечно, ведь после его ухода я всегда находила стоящую на прикроватном столике коробочку, в которой находилось либо колечко с бриллиантом, либо браслет, тонкой работы, либо ещё какая-то безделушка. Он называл меня маленькой плутовкой. Не бесовкой, а плутовкой! Фу, как пошло. Вечно прятать этот неэстетичный хвост. А эти рожки, способные испортить любую причёску. Вся эта нечисть не про меня Тем более, когда я устою от любовных утех, то, как правило, беру меч в руки, чтобы, оседлав коня, отправиться в путь для борьбы с этой нечестью. И этот ветер, бьющий в лицо, разгорячённый конь под седлом, запах крови и пота, лязганье металла и шумное дыхание сражающегося рядом. А после боя галопом до ближайшего источника, чтобы спешившись, напоить коня, бросить наземь оружие, доспехи, оголиться и окунуться в хрустально чистую воду. И эти глаза наблюдающие за мной с противоположного берега. И этот вечный зов женской плоти. И лязганье металла упавшего о землю, и всплеск воды, погрузившей в себя сильное тело могучего воина. Как нравилось мне погружаться в чистоту вод блаженства. Как нравилось мне его погружение в чистоту вод моего существа. И это растворение одной стихии в другой, и эта вспышка, заполняющая всё окружающее пространство. И было в этом погружении что-то магическое, схожее с посвящением в таинство. Он называл меня золотоволосой нимфой, хранительницей тайных вод. Как я любила его, служителя солнечного Бога Митры. Вечно скачущего на белом коне, в развивающихся расшитых золотом белых одеждах. Вечно страждущего, и вечно жаждущего нового посвящения. Как я любила его посвящать в тайные мистерии ушедших знаний – жрица луны в прозрачных одеждах, танцующая в ночи. Лёгкие движения рук, ног, гибкого стана… Сплетение невидимых нитей в священный узор… Нежный поцелуй… Вспышкой раскрытое сердце… Да, милый, и жрица луны тоже. Так много одежд хранящихся в этом старом резном шкафу. Как ты думаешь, какой наряд мне будет нынче к лицу? Звенящие браслеты или шелест скользящих вод? Белые крылья или рыжие кудри ведьмы? Ведь я сегодня буду с тобой. Только не забудь закрыть форточку и зашторь плотнее окно, чтобы я не могла слышать зов звёздного неба, и видеть жёлтый диск зовущей луны.

21 декабря 2004 года.