Живописец Григорий Мясоедов

Писал Григорий Мясоедов
холсты испытанной рукой.
И всё ж, признание изведав,
он потерял былой покой.

Как чувству жгучему такому
отыщешь объясненье вдруг?
И едет из Москвы к Крамскому
художник в мокрый Петербург.

А в гордой северной столице
невольно примечает он
немало, да ещё с торицей,
незабываемых имён.

Талант к таланту – это ль горе!
«Но где возьму такую нить,–
прикидывал меж тем  Григорий,–
чтоб их а артель объединить?»

Нет, живописец не артельщик,
не умещается в устав.
Он создаёт такие вещи –
взглянул и голова в кустах.

А всё-таки – сплотиться  надо.
Берись за кисти, и не трусь.
И «Передвижников» плеяда
прославила Святую Русь.

Молоденькие живописцы,
как ныне, жаждали реформ,
искали абсолютных истин,
борений цвета, блеска форм.

Чего хотят: рожна иль неги?
В полотнах мыслей  ни на грош.
Рисуют Питер в талом снеге –
противно выйти без калош!

Что для искусства их затеи,
когда упадок и угар:
повсюду царские лакеи,
шеф Академии – жандарм.

Сарказм рассерженого мэтра
не принимала молодежь,
предпочитая вместо «ретро»
прилёт грачей, весны галдёж.

Один в бревенчатой избушке
работал ночью он и днём,
и даже верные подружки
уже не помнили о нём.

Уставши, опускал завесу
на итальянский свой мольберт.
Сперва играл на скрипке пьесу,
за пьесой – Моцарта концерт.

И не рискуя ошибиться,
он думал в гордостью о том,
что был в квартете живописцев
давно испытанным альтом.

Так жил он в Питере промозглом,
меняя кисти на смычок,
и понимал усталым мозгом,
что совершенно одинок.

И Одиночество, как даму,
он приглашал на самовар.
И Одиночеству упрямо
твердил, что он ещё не стар.

Худой, высокий, басовитый.
Его кривой не портил нос.
Он был король. Король без свиты.
И свой венец достойно нёс.

Царь Грозный был великолепен:
убийца в нём подстать отцу.
Царя писал   художник Репин
по мясоедову лицу*.

—–
* И.Репин. Иван Грозный и сынг его Иван. Холст, масло.1885.