Резчик по дереву

Дуэт резца и деревяшки
рождает чудеса порезки.
На полках сгрудились «мультяшки»,
напоминающие нэцке.
Оса, прельщенная нектаром
надкушенной и спелой груши,
монашка одеяньем старым
прикрыла страждущую душу.
Ковбои, зебры и ацтеки –
повсюду  царство этих гномов.
И ты заполонён навеки
и  вытеснен почти из дома.
Для  хобби нет в квартире  места
и негде распилить полено.
Есть лишь бессмысленность протеста
и вместо верстака – колено.
Как только пасмурными днями
в поселке обрезают   ветки,
хоронишь ты в песчаной яме
какой-нибудь обрубок редкий.
А позже, выйдя на прогулку,
ногтем стучишь в него несильно,
пока не отзовётся гулко
уже сухая древесина.
Топориком обрубишь сучья,
наточишь острые стамески
и призовешь талант могучий,
и замысел наметишь дерзкий.
Каскад чешуек  стружки мелкой
спадает с чурбачка сухого.
Запечатляется в поделке
момент движения живого.
Но как, с чьего благословенья
оно сошло, скажи на милость,
откуда в неживом полене
подобье жизни проявилось?
За окнами рассвет чуть брезжит,
и ты в ведро сметаешь стружку.
А руки мысленно уж режут
совсем другую безделушку.
Придет фотограф из газеты,
как за труды твои награда,
нащелкает две-три кассеты
и скажет: «Издаваться надо!»
Ты невпопад ему ответишь,
что зебры, иноки и инки 
не ностальгия и не фетиш –
по географии поминки.
В былые дни по разным странам
ты ездил, пользуясь моментом,
и статуэтки, как ни странно, –
прощанье с каждым континентом.
Ты создаешь фигурки эти
и в каждую вдуваешь душу.
Они твои родные дети –
есть лучше всех, а есть похуже.
Но чу! Запела циркулярка:
вновь где-то обрезают сучья.
И ты спешишь, как за подарком –
поленце выискать получше.