Грабители пирамид

Рулоны обветшалых манускриптов
вещают нам из пропасти веков:
–Мораль и право Древнего Египта
держались на могуществе богов.
Жестокие, злопамятные боги.
Их духи вездесущи и строги.
Подвластны им гробницы и чертоги
и ведомы им адовы круги.
Монарх полжизни возводил гробницу
и прятал усыпальницу от глаз,
чтоб вор ночной, прокравшийся куницей,
не  обнаружил потаённый лаз.
Чтоб мародер, искатель алчный клада,
не разметал бы мумий  прах и пух,
оберегал загробную прохладу
невидимый, но смертоносный дух.
И схвачены над царскими костями
проникшие туда, закон поправ,
Ремесленник, Каменотес, Крестьянин,
Нубийский Водонос и беглый Раб.
Ремесленник из серебра и кварца
умел создать такие чудеса,
что лавелас и шут мемфисских старцев
его обогатил бы в полчаса.
Каменотес резцом и колотушкой
способен был ваять любой портрет,
и алебастр смешав с гранитной стружкой,
фиксировал рельеф на сотни лет.
Крестьянин в поле до разлива Нила
пахал и сеял, поднимаясь в рань.
Но с половодьем зимним уходил он
выравнивать у пирамиды грань.
А водонос познал мученье жажды.
Носил меха с водою на плечах,
пока вдруг не почувствовал однажды
наживы жажду и с тех пор зачах.
Лишь подлый раб не знал нужды и горя,
имел он кров, напоен был и сыт.
Дерзил, и с надзирателем повздоря,
покинул дом, боясь, что будет бит.
Снедаемы корыстным интересом,
сошлись в притоне Раб и Водонос.
Их встретили там по указке беса
Ремесленник, феллах, Каменотес...
Допрашивали их на живодерне.
Писец чертил рисунки в протокол:
–Расскажешь, дескать, отлежишься в дёрне.
Смолчишь – посадим задницей на кол.
Не запоет, пожалуй, лишь безмозглый.
Грабители не жертвуют собой.
Заговорили под двойною розгой
и подтвердили на суде гурьбой:
«Царь почивал под золотою маской,
весь тканью, шитой золотом, покрыт.
Мы до него дотронулись с опаской –
боялись, что огнем нас опалит.
И поняли: охраны нет у гроба,
а духи – только жреческий обман.
Мы вытряхнули царскую особу,
опустошили ложе, как карман.
Сорвали с царской шеи амулеты,
с одежды – самоцветы, серебро.
Такого больше не найдешь нигде ты:
без караула брошено добро.
Пробили нишу в камеру другую,
зажгли огонь, а там его жена
в одежду разодета дорогую
и краше, чем сам царь, наряжена.
С царицы тоже всю красу содрали.
Потом уже не думая, гребли
с одра  царицы, с царского одра  ли –
да столько, что нести уж не могли.
Мы поделили весь трофей на части,
чтоб каждый, сколько может, вынес сам.
На этом рок нас покарал несчастьем,
предел поставил нашим чудесам»...
Ремесленник, Каменотес, Крестьянин,
нубийский Водонос и беглый вор –
для них на угли ставят египтяне
котел и масло, пригасив костер.
Канат висел  над этим адом  пенным,
а вольный люд, столпившийся вокруг,
кричал о погруженьи постепенном
и напрочь отказался от порук.
А меж собой шептались горожане –
богатые и те, кто гол и бос,
что в пирамиде – в вечной царской спальне –
лежит неохраняемый Хеопс!
И все-таки Хеопса пирамиду
не трогали грабители пока.
Египту эту горькую обиду
преподнесла арабская рука.
Халифу Абдалле аль Маамуну
неведом был завет «не укради».
Корысть и жадность – только эти струны
перебирал халиф в своей груди.
Он во главе грабительской команды
пришел и приказал рубить тоннель.
И в гулком чреве каменной громады
Турья с кайлом крутили канитель.
Но фараон их обманул жестоко.
Халиф нашел у взломанных дверей
лишь слой помета толщаною в локоть,
да тучу блох в гнездовьи упырей.
Прошли над пирамидами эпохи...
Не так уж важно, строго говоря,
кто стережет их : духи или блохи,
иль хитрость осторожного царя.