шапка, которая неведимка

сколько разных чудес содержат сказки в своём арсенале –
от ковров самолётов до семимильных сапог.
На коврах мы, признаться, ни разу ещё не летали,
А в сапогах семимильных не таптывали дорог.

А случись оказаться однажды в лавчонке сказторга,
Ни в ковровый отдел не пошла бы я, ни в обувной.
Соблазнила б, конечно, меня самобранка-скатёрка,
Но и ту, повздыхав, предпочту обойти стороной.

Вот уж что бы взяла я, схватила в охапку, в обнимку
Среди многих чудес, предлагаемых наперебой,
Так одну лишь её – эту шапку, её – невидимку...
Унесла бы, не чуя от радости ног под собой.

Я б не ради проказ нахлобучила шапку, а ради
Избавленья от ига условностей и суеты.
Отражаясь бессчётно в чужом человеческом взгляде,
Не заметишь, как «я» превратиться в туманное «ты».

Этот видимый мир никогда не бывал одинаков,
Только всех одинаково тискал он, комкал и мял.
Может то с кем сражался когда-то библейский Иаков,
потому и невидим, что шапки ни разу не снял?

Наши души сидят по телам, словно птицы по гнёздам.
Говорят, это страшно – лишиться родного угла.
Сквозь кого мы глядим, когда смотрим в воздушную роздымь,
Кем наполнены полдни и кем переполнена мгла?

Зверь не станет жевать пустоту, даже с запахом мяса,
И от прочих превратностей шапка укроет меня.
Только видимый мир не честней, не бесстрашней ли, часом,
Раз он плотью своей не боится кричать: «Вот он – я!»

Ни поступком, ни словом себя обнаружить не смея,
Я, пожалуй, и вовсе в невидимый мир перейду.
Так нужна ли мне шапка – от бед и тревог панацея,
если людям мишенью написано быть на роду?