Письмо 36 о советах, о спектакле и об украинской м

  Помнишь, я рассказывала тебе беловскую историю о том, как однажды в его классе у кого-то из учеников сломался, развалился на части стул… Мальчишка собрал его и поменял местами с учительским. Все видели это, но никто ничего не сказал. А ведь учительница была не плохая. Все любили её, но промолчали, понадеялись, что, авось, - пронесёт. Она села, и упала навзничь! Ноги в белых рейтузах взлетели вверх, и класс – заржал… Это был тот неудержимый смех, которым наделён человек, в отличие от животного… Животный смех человека… Смех над упавшим… Смех, за который стыдно до самой смерти…
    Ты делаешь спектакли для людей! Но в этот раз: люди, для которых ты сделал этот спектакль - далеко – в украинских городах, и администрация не сподобится отвезти этот спектакль туда на гастроли; 2 из 7 местных хохла вообще не ходят в театр, 2 – посмотрели, купив билеты по 9 гривен, а 3 остальных - попали на спектакль бесплатно, как лидеры Украинского общества! А русскоязычных людей – больше не огорчают беды графьёв и не вдохновляют радости хохлов… Местные – безразличны к тем, кто на сцене! Они смотрят на них, как в зверинце… Их обворовали, и они не могут, не способны испытывать любви и сострадания к ворам! Их разум блокирован ненавистью…
  Когда приходит дядя и говорит: «У тебя теперь другая мама, другая родина и говорить ты должен на другом языке!» - люди сначала не осознают происшедшего,  они ошарашены так, что не могут выразить своё отчаяние, недоумение – словами. Это, как незаслуженная оплеуха. Ты стоишь и не знаешь: что делать? (И бить, вроде, некого и ответить надо, и рук марать не хочется…) Не знаешь, как повернуть время вспять, ибо оплеуху ты уже получил, но ещё не заслужил… Не понял: за что?
  Ты пытаешься примирить русских с потерей? С её неизбежностью, неотвратимостью; с невозможностью возврата к прежнему? Показать, что хохлы – тоже люди, с яркими чувствами, с глубокими переживаниями; сказать, что и с этой «мовой» можно прожить? Но душа… Как быть с душой? Поменять язык – это отказаться от собственной души! Даже – не продать, как продают сатане, а просто - подарить…
  Ты говоришь, что я глупа – не разбираюсь ни в чём, и не смею тебе советовать! Ты не нуждаешься ни в чьих советах… Ты советуешь мне молчать, как молчали беловские однокашники, когда учительница садилась на поломанный стул?..
   Я помню то время, когда появилась программа «Интер»… Как в воскресные дни улицы города, идущие от Радиорынка, заполняли люди, несущие телевизионные антенны с двухметровыми усами. Антенны для приёма программы ОРТ из Севастополя! Где последний русский ретранслятор доносил из далёкой Москвы – российские новости, любимые программы и телепередачи. Лица счастливчиков светились оттого, что им удалось купить кусочек украденного счастья, украденной родины!
   Жаль… Я всегда жалею, что не ношу с собой фотоаппарата. Этот кадр был бы посильнее референдума! Вот он – протест! Вот она – неприязнь насилия! Сопротивление навязыванию чего-то чуждого, неприятного! Стремление – вернуть утерянное!
   Теперь есть масса телеканалов, кабельное телевидение. Люди переключают каналы, в поисках нужной программы, переключают, едва заслышав украинскую речь… Её – через чур - в нашей жизни…
   Ты советуешь смириться? Да, люди смирятся… Может быть, когда-нибудь… Когда ты сам смиришься и простишь тех, кто гнал копать канаву твою 80-летнюю бабушку, после чего она умерла… Смиришься и скажешь: «Они были правы! Тогда так надо было для страны, для народа!» Надо… Но, кому, конкретно? Фамилия? Я спрошу у него, так ли действительно это ему было надо?.. Станет ли ему легче, если все русские станут вдруг иудами?..
  У нас все привыкли говорить за всех! А когда коснёшься конкретного человека, то оказывается, что ему это – не так уж и важно. Он вообще не знал, что ради него, для него 
приносятся такие жертвы… Он вполне мог обойтись и без них… Страшно…

P/S Речь идёт о спектакле по пьесе Ярослава Стельмаха «Любовь в стиле барокко», поставленном Б.Л. Мартыновым в Симферопольском Украинском театре. О спектакле про девочку, пронесшую свою любовь через годы; о великой любви, сумевшей отогреть замёрзшее сердце  любимого; о вере и надежде, сохранённых даже тогда, когда казалось, что всё потеряно… О спектакле с великолепным оформлением, которого никогда не было в нашем городе. О спектакле, который проигнорировали симферопольцы, т.к. он был поставлен на украинском языке…
   Получается так, что ни один украинец не написал ничего такого, ради чего нам захотелось бы выучить украинский язык? Не создал чего-либо, заслуживающего любви? Но ведь это - не так! Сколько украинских песен – великолепных, мелодичных, которых мы поём и любим… Так, почему же так не повезло этому спектаклю?