Песнь пятая. Обида

                Ирине Рудольфовне в память
                о ее американском  мачо
                индусского происхождения.


На дураков, болванчиков японских
И прочих разных зарубежных бяк
Пошел разбор у барышень московских,
Мол, иностранец – это верный факт.

У них есть все, чего у нас не густо,
И нет того, чего у нас полно,
И на душе становиться так грустно,
Когда посмотришь ихнее кино.

И мэны – это асы, не мужчины,
Куда до них российским мужикам?..
Когда-то доллар стоил рубль с полтиной,
Сейчас – на вес – потянет с килограмм.

Видать не зря матрешки наши прытки –
Им по любому – лишь бы за кордон;
Скрипят границы ржавые калитки –
Париж, Стамбул, Лас-Вегас и Бостон.

И там вся жизнь в мечтах уже другая –
Шикарный мэн, пусть даже глаз косой
Коктейль лакает, пиццу потребляет,
И не ведет счет зелени густой.

Не пьет буржуй российскую горилку –
Понюхал пробку и концы отдал…
А русский Ваня засосал бутылку,
За ухом нос и светиться фингал…

Но время шло, Иван стал покультурней –
Надел пиджак и галстук нацепил,
Бычки кидает аккуратно в урну
И бороду нечесаную сбрил.

Иван галантен – в этом спора нет и
Он по ночам французский стал зубрить
Чтоб доказать их свету, полусвету,
Что зря к буржую девка русская бежит.