Вторая баллада менестреля

"Иди ко мне, возлюбленный… скорей…
О, как же ты давно со мною ты не был!
Пусти вперед веселых егерей.
И поспеши… заря окрасит небо…

Ножами режут воздух два крыла.
Далек мой путь… спешит в ладони птица.
Любимый, я скучала и ждала.
Пусть руки наши встретятся… и лица…"

* * *

1

Спасибо, добрый мой король,
Что дал мне хлеб, и дал мне соль,
Что не прогнал меня. Позволь
Мне стать отрадой слуху?
Я, сударь, на язык остер.
Послушай песню про костер.
Судили девушек-сестер
И древнюю старуху.

«Когда судили?»
Год назад.
Я видел все, и сам не рад.
Таких красавиц, говорят,
Доселе не рождалось.
Пытали их семь дней подряд.
Приговорили: все сгорят.
Надежный огненный обряд
Не знает слова «жалость»...

«За что сожгли их? Расскажи…»
О, господин мой! Не спеши.
Продажа дьяволу души –
Чего ж бывает хуже!
Про всех сестер не стану врать,
Но я хочу вам рассказать
Про младшую. При родах мать
Вручила Богу душу.

В девчонку же вселился бес.
Чуть подросла, чураясь месс,
Она бегом бежала в лес,
Босая, а бежала.
Ласкала ноги ей трава,
Садилась на руки сова…
Трезвонила о ней молва,
Но все ей было мало.

«Опасны грёзы для девиц!»
О, да… Одна из всех сестриц,
Она внимала пенью птиц
И словно – понимала…
К ней лань ласкалась без забот,
Ей волк давал чесать живот,
И даже гадов из болот
Она отлично знала.

Но люди стали замечать
На ней проклятия печать.
Такая же была и мать.
Мне клирик поручился:
Из года в год, как цвет весной,
Она сияла красотой
И даже герцог молодой
За нею волочился.

«Так эта дочка – от него?»
О, я не ведаю того.
Но говорили все в Виго,
Что герцог здесь не с боку.
«Вигонский герцог мне знаком…
А муж?»
А муж был лесником.
И, видимо, в родстве таком
Не много видел проку.

Хоть парня не было смелей,
Он все прощал жене своей
И всех рожденьем дочерей
Изрядно позабавил.
Но люди – должники небес.
И через год лесник исчез –
Оставил без надзора лес
И дочерей оставил.

Девчонки стали с бабкой жить.
Умели прясть, умели шить,
И стали младшую растить
И баловать безмерно.
Не голодали: хлеб, уха,
Порой – телячья требуха…
А бабка – что? Слепа, глуха,
Да и глупа, наверно.


2

«Так в чем проклятия печать?
Ты обещал нам рассказать!»
Король, осмелюсь продолжать.
Однажды спозаранку,
Когда уходит время снов,
Когда проснуться лес готов,
На тропке у Больших Дубов
Ей встретилась цыганка.

О чем был с нею разговор –
Никто не знает до сих пор.
На площади, там, где собор,
Хранит секрет кострище.
Но только свет ей стал не мил –
Девчонке ночь давала сил.
Родник ее водой поил,
А мед служил ей пищей.

В тот час, когда спускалась мгла,
Заря вечерняя плыла,
Она бежала из села,
Как будто из темницы.
И, словно слыша чей-то зов,
На тропке у Больших Дубов,
Сказав негромко пару слов,
Она взвивалась птицей.

Преодолев высокий кряж,
Летела до Пентьевра аж.
Ей грешный мир был виден наш –
Ночными полон снами.
И лишь рассветною порой
Вернув привычный облик свой,
Неторопливо шла домой,
Скрываясь за плетнями.

Никто не знал о волшебстве.
Да мало ль птиц поёт в листве!
Король, ведь люди в большинстве
Глядят себе под ноги!
Когда мрак ночи таять стал,
Пред нею витязь вдруг предстал,
И конь его легко топтал
Полынь лесной дороги.

Охота – рыцарей игра.
Трава еще была мокра,
В тумане пряталась гора,
Скрывавшая светило.
Сражен был рыцарь без мечей
Лишь взором голубых очей…
Певучим щебетом речей
Она с ним говорила.

Забыл сказать тебе, король,
Что звали девушку Эоль…
Любовь – греховная юдоль –
Их сочетала души.
О, сила любящих сердец!
Ты побледнел вдруг, как мертвец…
Еще рассказу не конец,
О, мой король, послушай!

«Она звалась Эоль? Мой Бог!..»
Протяжно звал к охоте рог,
И егеря сгоняли в лог
Оленей для облавы.
А рыцарь мчался вниз – где брод,
Где чистая вода поет.
Его Эоль сегодня ждет,
Ему не до забавы.
 

3

Эоль над лесом и грядой
Летела птицей золотой.
Она под белою луной
Ему дарила ночи.
Полет поспешный завершив,
Она ждала его у ив.
И, девушку собой пленив,
Он целовал ей очи.

Средь влажной зелени полян
Он от любви к Эоль был пьян.
Вдыхая мяту и тимьян,
Она смеялась звонко.
Но вот такие вот дела:
На радость кумушкам села
Эоль однажды поняла,
Что зачала ребенка.

О, мой король, прости шута…
Эй, не составит ли труда
Рассказчику подать сюда
Стакан воды холодной!
Я, мой король, вина не пью.
Готов ты слушать песнь мою?
Я для тебя, король, пою…
«Шут из тебя негодный…

Что ты еще нам хочешь спеть?»
Бог видит, этот только треть.
Прости, король, но я успеть
Сказать о многом должен…
«Я так и понял, дерзкий шут,
Что по тебе скучает кнут.
Шуты обычно много врут…»
Ну что, король, продолжим?

Девчонка, птицей став лесной,
Вспорхнула молча над сосной,
И свет, даруемый луной,
На землю мирно лился.
Бродяга сатаны черней
В испуге замер средь ветвей
Он молча проследил за ней,
Семь раз перекрестился.

Стремителен ее полет.
Так мысль, что силы придает,
Укоротила путь. И вот
Эоль уже не птица.
Умаявшись - полет не прост, -
Стремительно взойдя на мост,
Она глядит, как среди звезд
Играется плотвица.

О, зов души! О, плоти зов!
Кто им противиться готов?
О, как без яда сладких слов
Длинны бывают ночи!
Но где же милый? Вот и он.
Наверно, это просто сон.
Безумно в девушку влюблен,
Он ей целует очи.

Да будь он раб, будь господин –
Но верит он, что до седин
Он для красавицы – один,
Один на целом свете,
Один из тысячи… из всех!
И позабыть совсем не грех,
Что от любви такой – вот смех! –
Бывают часто дети.

О мой король, всё так и есть.
Услышав роковую весть,
Наш рыцарь не теряет честь.
Любовь – лишь вид отравы.
Его реакция проста:
Целует он ее уста
И бережно несет с моста
На шелковые травы.

«Ты дерзко врешь! Бесстыжий шут!»
Легенду люди берегут.
А я лишь излагаю тут
Народное преданье.
Любовь пьянее, чем вино.
Не так уж много нам дано,
Но было радости полно
Последнее свиданье.

Он ей сказал, что прежде чем
Понятно станет всё и всем,
И все причины, между тем,
Так явно обличатся,
С своею свитой в час дневной,
Как за наградой дорогой,
Он явится за ней домой
И повезет венчаться.

Так говорил он, не спеша.
Она внимала – не дыша.
Эоль, Эоль, твоя душа –
Доверчивости имя.
Эх, люди – кладезь лживых склок!
Какой бессмысленный урок!
И, как всегда, увы, не впрок.
Нам не бывать такими.

«Ты горько речь свою изрек.
В твоих словах сквозит упрек…»
О, мой король, ведь мир жесток
К тому, кто равен чуду.
Не грянул милосердья час,
И бескорыстность – не для нас.
Ты будешь слушать мой рассказ.
Рассказывать я буду.


4

И вот Эоль спешит домой.
Светлеет небо пред зарей,
Вот горы в дымке голубой
Преодолела птица.
Весь мир глубоким сном объят.
Бродяга – он не виноват,
Что он не спит. Он сам не рад,
Что лишь ему не спится.

Глаза он снова в страхе трет,
Кривит в испуге рваный рот.
Вновь чудеса – наоборот –
Пред ним Господь являет.
Как знать – в добре или во зле –
Ночная птица в серой мгле
Забилась с криком на земле…
Глядь – девушка ступает.

И у Эоль в глазах испуг –
Она бродягу видит вдруг.
Быть может, враг. Быть может, друг.
Зависит от везенья.
Глядит. Застыла. Не идет.
И на душе сомнений лед –
Погубит он или спасет?
Как хочется спасенья…

Эоль сказала, тронув крест:
«Ты, странник, не из наших мест,
И вряд ли кто-нибудь окрест
Тебе ночлег предложит.
Дом беден наш, но в нем очаг
Разгонит холод, грусть и мрак,
И бабушка, коль ты не враг,
Накормит и поможет».

Ответствовать бродяга стал:
«Здесь доброта в чести? Не знал.
Я эту ночь совсем не спал…
А ты… летала где-то?
Я понимаю, весь мой вид
Не в мою пользу говорит,
Но кровь пока во мне кипит,
Не выдам я секрета.

Но кто ты? Птица или зверь?»
«Такой же человек, поверь.
Меня зовут Эоль. Теперь
В твоей, пожалуй, власти
Меня сдать в руки палачу.
До ночи я не улечу.
Но… я тебя спросить хочу:
Каким бывает счастье?

Тогда ль, когда милее нет
Веселой песенки монет?
Тогда ль, когда на много лет
Ты меч берешь в дорогу?
Тогда ль, когда в глухих стенах
С мольбой спасенья на устах
Монашенка или монах
Себя вручает Богу?»…

…Был долгим странный разговор.
Бродяга (несомненно, вор)
Еще ни разу до сих пор
Красы такой не видел.
Да ну и что, что влюблена…
Как простодушна, как нежна,
Что ж, рыцарю верна она,
Он лишь бы не обидел!

Беги, Эоль, беги в леса!
Не верят люди в чудеса.
Молитвы – только словеса,
Исполненные страха.
Не видят люди красоты.
Нет между ними доброты.
И здесь, Эоль, погибнешь ты.
Таких, как ты – ждет плаха.



Эта вещь осталась незаконченной.