Прабхупада в Нью-Йорке. поэма

Саньяса-священство.
                Джаладута – судно, на котором         
                Прабхупада прилыл в США,
                Ист-Сайд - район Нью-Йорка,
                Киртан – богослужение.
               
1.
Тот, кто помнит слова,
                И молитвы из дальнего детства,
Проживет целый век,
                И останется в нем молодым,
А когда еще Кришна,
                и вечная Индия в сердце,
Все, к чему прикоснешься,
                со временем станет святым.

Тот, кто помнит стихи
                в пожелтевшей от времени книге, 
Кто их в сердце хранит,
                очарованный властью мечты,
Долго будет идти
                по пустыням, что злы и безлики,
Поглощенный желаньем
                однажды кого-то спасти.

К тем, кто предан во всем,
                к тем, кто чист, и особенно дорог,
Правда Бога придет,
                опаляя огнем до бела,
Станет ясно: святой
                это просто наивный ребенок,
Изначально не знающий
                хмеля сомнений и зла.               
Просветленный готов
                к путешествиям, к дальней дороге,
По планетам таким,
                что с Земли никогда не видны,
Где живут существа-
                полупризраки и полубоги,
В нескончаемых играх
                своей бесконечной весны.

2.
Он принял саньясу.
                Он выбрал свой путь.
В Бомбей «Джаладуту»
                назад не вернуть.
К другой части света
                один из святых
Отправился вместе
                со стопками книг.
Колумб ошибался.
                Он плыл не туда,
Нет Индии там,
                где царит пустота,
Но есть сверхзадача –
                открыть Новый Свет,
Ценой опоздания
                на пятьсот лет
Ах, как он порой
                предзакатно красив,
Покрытый туманом
                Гудзонов залив,
Гигантская вечность
                течет за бортом,
Гигантская вечность!
                В ней - звезд миллион.
К индейцам - индиец
                несущий дары.
Экспансия духа               
                взвивает костры.               
Колумб, до смешного,
                но наоборот,
Отплывший из Индии
                в анти-поход!
На улицах местных
                не видно коров,
Отвертки торчат
                сталью до облаков,
Полоски промокших
                асфальтовых кож.
Нью-Йоркская гавань.
                Вовсю идет дождь.
Пришедший спокоен.
                Он знает что прав;
Дракон, тут живущий,
                нелеп и стоглав,
Но только конкисте
                большой нелюбви
Отдаст он сегодня
                богатства  свои.
Все так, как и думал.
                Планета нуля.
Железный век Кали.
                Пустая земля.
Машины священны.
                Храм нефти, но в нем,
Отверженный Свами
                проходит с огнем.
Метро выдыхает
                из черных пастей
Огромность уставших
                от жизни людей,
Вдыхая животно
                их сумрак проблем,
Но в мире материй
                не мыслим обмен.
Есть альтернатива.
                Есть нижний Ист-Сайд,
И желтая осень,
                размоченный слайд
Несущихся листьев
                и длинных дождей,
и тысяч
                безумноголовых людей.
На свалке Нью-Йорка
                собрался весь цвет,
Искатели счастья,
                которого нет,
Искатели духа,
                хранители дня,
Мучители среднего класса.
                Шпана.

И он подружился.
                С цветами земли,
С элитой пространства.
                Пусть хиппи они,
Забывшись, священство
                искали на дне,
Пространство сужалось
                до доз ЛСД.
Из шепота в шепот,
                ладонью в ладонь,
Они по цепочке
                разносят огонь –
В латинском квартале,
                полгода уже,
Учитель живет
                на втором этаже!
Он прост и доступен,
                он знает, где Бог,
Цепная реакция,
                Света поток,   
Насквозь прожигает
                больные умы,
Он Свами, он видел
                другие миры.
И там, на второй авеню,
                в семь часов,
В пустом магазине
                «Бесценных даров»,
Оранжевый, словно
                голландский тюльпан,
Великий Свамиджи
                ведет свой киртан.
Отверженным мантру
                велит повторять.
Вибрацией звуков
                опять и опять
Усилить частоты,
                попасть в резонанс,
Он в сердце циклона
                вошел в контрданс!
И мантрою будут
                извлечены
Миры и пространства,
                и ученики,
Из тысяч бездарных
                эпох и времен,
Вибрацией сквозь
                трансцендентный излом,   
И нет континентов,
                нет прошлых веков,
Свобода не знает
                пространств и оков,
Начальная точка
                она рубежа.
Там за рубежом –
                Абсолют, сверхдуша!
И вовсе не нужен ей
                факел в руке.
Святая свобода –
                не флаг вдалеке,
Не материальна,
                не осквернена,
В тумане извечном
                она не видна,
Но только в дремучую
                смертную ночь
Духовный огонь
                ее может помочь.

Рождение новой религии.
                Вновь
Законы свои
                объясняет любовь,
На фоне блестящей, большой
                нищеты
Мещано – Американской
                мечты.
И чудо случилось.
                Пророк в США,
Двадцатому веку
                вообще не служа,
На помощь идет из веков.
                Он солдат.
Последний мистический
                аристократ.

Ты пой «Харе, Кришна»,
                изгой и поэт!
Шепчи «Харе, Рама»,
                увидевший свет,
Кричи «Рама, Рама»,
                обретший покой,
Тверди «Харе, Харе»
                шпане городской,
Проросший в бездушье
                прекрасный тюльпан,
Танцуй Прабхупада,
                веди свой киртан!