19. Проделки мудзины

693
Помните, как мы в горах блуждали,
Как разверзлась впереди стремнина?
А когда по радуге бежали
Я заметил в стороне мудзину.
694
Знаете, мудзины наши братья,
Барсуки такие ж, как тануки,
Но на них лежит богов проклятье:
Оборотней терпят они муки.
695
Я решил тогда его проведать,
Расспросить, какого есть он рода.
Чтоб найти его, пришлось побегать:
Взбунтовалась в эту ночь природа.
696
Наконец его нашел я нору,
Постучался: «Эй, не пустишь брата?»
В доме вы сидели в эту пору,
Выслушав рассказ Быка-собрата.
697
Откатил Мудзина ствол сосновый –
В нору вход открыл и поклонился:
«Заходи Тануки-сан. Готово.
Ждал. Обед добыть не поленился».
698
Посидели мы, попили чая,
«Так о чем же, брат, ты здесь хлопочешь? –
И добавил, широко зевая, –
Поздно уж. Так что узнать ты хочешь?»
799
«Мне бы знать хотелось: ты откуда,
Почему живешь здесь у провала,
Видел ли ты раньше это чудо:
Этот мост, и часто ль так бывало?
700
Расскажи, поведай нелукаво,
Отчего та пропасть появилась,
Может, взбунтовалась речка-кава
Или войско ада там сразилось?»
701
«Что ж собрат, коль правду знать желаешь
И о благе близких ты хлопочешь,
Эту тайну от меня узнаешь,
А, узнавши, поступай, как хочешь.
702
Раньше жил я в крае Мандаринном,
Среди скал и темных кряжей горных.
Тракт там был – путь шелковый старинный
В край дождей, лесов и стран озерных.
703
Рядом с ним на горных скалах мшистых,
У ключа, брала Река начало,
Дом стоял среди цветов душистых,
Там родился я, меня там мать качала.
704
На родном просторе, на природе,
Вырос, возмужал, изведал счастье,
По ночам на тракте колобродил,
Странников запугивал в ненастье.
705
То буддийским обернусь монахом,
То девицей юной и прелестной.
Наполняя душу жертвы страхом,
Оборотнем мчусь по перелесьям.
706
Нет, не думай, им вреда не делал,
Их пугал я, головы морочил:
Обернусь девицей статной, белой,
Миг прошел, и демон вдруг хохочет.
707
Много шуток славных я придумал,
Расскажу, так вся родня смеется.
Только вот не знал я и не думал,
Что мне шутка горем обернется.
708
Как-то раз сидел я на пороге
И заметил путника с котомкой.
Он шагал на север по дороге,
Спотыкаясь и ругаясь громко.
709
Ночь была, луна и звезды скрылись,
Молнии сверкали, небо раня,
Дождевые капли серебрились,
По листве деревьев барабаня.
710
Думаю: «Вот шуточка на славу!»
Мячиком под горку вмиг скатился,
Быстро добежал до речки-кавы
И девицу тут же обратился.
711
Сел на камень, плачу безутешно,
Рукавом лицо свое скрываю.
Путник подошел ко мне поспешно
И спросил, о чем я тут рыдаю.
712
«Незнакомка» зарыдала пуще,
Слезы льет, ему не отвечает.
Уханьем сова ей вторит в пуще,
И вода в реке ей в такт рыдает.
713
«Что случилось? – говорит прохожий, –
И не плачь О-дзоту, я с тобою,
Помогу, коль ты идти не можешь,
Накормлю, укрою, успокою».
714
Повернулась тут к нему «девица»
И застряли в горле вмиг вопросы:
Вам такие и не снились лица –
Мяч, как есть! Ни глаз, ни рта, ни носа!
715
По камням и ямам без разбора,
В ужасе понесся бедный странник.
Барсуком, тут обернувшись снова,
Вслед помчался я через кустарник.
716
На тропинке темной, став монахом,
Вдоль реки побрел я одиноко,
И вскричал: «Куда же Вы, однако?
Речка здесь быстра, да и глубока!»
717
Подбегает путник, суетится:
«Счастлив, Вас я встретить на дороге!
Здесь т-а-к-о-е, господин, творится,
Что мои помчались сами ноги!
718
Плачущую деву я приметил,
Подошел, приветствовал с поклоном.
Повернулась дева, месяц светит,
А лицо – мячом – ноппейрапоном!»
719
Я воскликнул: «Страсти-то какие!
Вы зачем пугаете монаха?
Шутки Ваши, господин, плохие,
Я и так в пути дрожу от страха.
720
Ой, свело от ужаса мне ноги!
Ну, взгляните, что случилось, ладно?
Ах, не будьте Вы к монаху строги,
Поскорее! Что ж там жжет нещадно?!».
721
Полу приподнял я у халата,
Наклонил фонарь поближе к икрам,
Даже если кто не трусоватый,
Все равно б от страха в речку прыгнул:
722
Там на икрах бешено сверкали,
Выпучившись восемь пар глазенок,
Крохотные ротики кричали:
«Кушать хочет маленький ребенок!»
723
Странник тут же прыгнул в воду с воем,
В речку-каву плюхнулся в мгновенье.
Я за ним, слегка обеспокоен,
Что утонет путник от волненья.
724
Только нет, переплывает реку.
Я вперед под видом самурая,
Якобы, спасая человека,
Из воды беднягу вынимаю.
725
«Ах, спасибо за мое спасенье!
Век стараний Ваших не забуду!
Испытав большие потрясенья,
Я, как дикий зверь, мечусь повсюду
726
Девушку за речкою я встретил,
Девушку с лицом ноппейрапоном,
А потом монаха заприметил.
По природы жуткому закону
727
На его босых ногах сверкали,
Маленькие злобные глазенки,
Крохотные ротики кричали:
«Есть пора несчастному ребенку!»…
728
В миг с горы помчался без оглядки,
На бегу от страха леденея».
Я ему: «Взгляните мне на пятки.
Так сверкали или посильнее?!!»
729
Он взглянул и наутек пустился,
Задрожав в болезненной истоме,
Я ж из самурая превратился
В женщину, что держит чайный домик.
730
В чайный домик он вбежал и рухнул
Прямо на татами возле печки.
Черный кот испуганно мяукнул.
В очаге свивался дым в колечки.
731
Стоя у огня к нему спиною,
Женщина в котле бобы мешала,
И седой качая головою,
Вроде бы молитвы бормотала.
732
«Госпожа, прошу, явите жалость,
Накормите путника, согрейте,
Напоите, обсушите малость,
Теплого саке скорей налейте.
733
Я служу у принца Цэнцурэна,
Уж три дня к нему спешу навстречу.
Стал я жертвой жуткого обмана,
В этот темный, непогожий вечер.
734
Девушку за речкою я встретил,
Девушку с лицом ноппейрапоном,
А потом монаха заприметил.
По природы жуткому закону
735
На его босых ногах сверкали
Маленькие злобные глазенки,
Крохотные ротики кричали:
«Есть пора несчастному ребенку!».
736
А потом мне самурай попался,
Вытащил меня из кавы-речки,
Мне сначала парень показался
Малым добрым и весьма сердечным.
737
Я стоял с лицом луны бледнее,
Что случилось, все поведал сразу,
Он спросил: «Вот так или сильнее?
У меня, считай, сильней в два раза!»
738
В домик Ваш забрел я, слава Богу!
Позади ужасные страданья!
Утром снова надо мне в дорогу
С принцем Цэнцурэном на свиданье».
739
«Да, в горах творится много дряни,
Всюду здесь бесчинствуют мудзины.
Не нашлось доселе мощной длани…
И куда девались все мужчины?
740
Отдохни здесь путник, не тревожась,
Утро, говорят, мудрее ночи,
А скажи, я на нее похожа?
Так похожа я или не очень?!!!»
741
Повернулась женщина… о, боги!
Шар-лицо! От страха сердце в пятки.
Глядь, а путник вмиг уж на пороге
И с горы несется без оглядки.
742
Он бежал, кричал как оглашенный,
Ветры словно стрелы рядом пели,
И упал, как недругом сраженный,
Зацепившись за сучок от ели.
743
Он свалился со всего размаху,
Слышал я, как кости затрещали.
Клочьями зелеными рубаху
На сухой арче сучки качали.
744
Так всю ночь лежал он недвижимо,
Утром подобрали его люди.
На носилки быстро положили.
Дальше говорить о нем не будем.
745
Но судьба его небезызвестна.
Знаю, жив остался, стал монахом.
Жизнь моя, как прерванная песня,
С той поры терпела крах за крахом.
746
Через день разгневанные боги
Мне мой дом покинуть приказали.
Я ушел, и привели дороги
В край снегов, туманов и печали.
747
Двадцать лет прошло и двадцать осен,
Незаметно двадцать зим минуло,
Пролетело ровно двадцать весен…
Лишь печаль меня не обманула.
748
Здесь живу и коротаю годы,
Всеми я отвергнут и покинут,
Людям здесь я дух чужой природы,
Барсуками тоже я отринут.
749
Отчего наказан я богами?
Ведь не знал и раньше меры в шутке.
Брат-барсук, ну, посудите сами:
С маслом рис хорош в любом желудке.
750
Угощайтесь, съешьте эту зразу.
Барсукам копить пристало сало.
А теперь я приступлю к рассказу,
Что зимой случилось у провала.