Город

Пять часов утра. Я иду по городу. Переулок тает в сизо-молочной мгле. Я часто встречала здесь рассветы, жадно вдыхая туман. Пробовала на вкус чуть горчащую нежность, которой пропитаны эти улицы.

У меня за спиной закрытая дверь дома. Если зайти в прихожую и повернуть направо, то будет комната. Там сейчас спишь ты. А на подушке, где изредка мне снились сны, лежит листок бумаги. На нем два слова Rien s’arrete – ничто не возвращается.

Через 2 часа меня будет ждать вокзал. Через 5 – самолет. Я знаю. И этот самолет не улетит без меня. Так уже было.

Мы не умеем смотреть в глаза друг друга. Ты любишь темные очки, а я кепки. Одиночество – это ад, одиночество вдвоем – ад в кубе. Я прошла по всем его граням. Я не знаю, откуда и куда идти дальше.

И я бегу сквозь тонкие нитки дождя. Мне жаль оставлять этот город сейчас. Потому что я уже почти люблю его. Потому что он любит меня больше, чем ты. Ты смотрел на меня через призму образа, который мог бы быть хуже или лучше чем я. А меня, стоявшую в его тени, ты не заметил.

Аэропорт был полупустой. Наверно, никто не хотел улетать в такую неприветливую погоду. А потом самолет набрал высоту, и я увидела солнце. И встретила небо. А дождь остался с тобой.

Переполненный аэропорт, словно все население города намеревается подняться в небо. На сегодняшний рейс билетов нет. И на завтрашний тоже. А мне надо улететь сейчас. Хоть тушкой, хоть чучелом. Но мне надо, понимаете! Там человек…

Удушливая весна в моем городе. Люди, которые спешат, которые опаздывают жить. Которые просто не успевают. Девятый этаж, тишина в квартире, пыль на подоконнике. Я брожу по квартире и пытаюсь найти здесь себя. Потом подключаю телефон и не могу вспомнить номера. Душ, кофе, сигарета и я готова идти искать. Кого-нибудь. Чтобы сказал мне, кто я.

Я вздрогнула от резкого звонка телефона. Но кто-то ошибся номером. Мне стало смешно.

С утра следующего дня телефон звонил не переставая. Каким-то образом старые знакомые узнавали про мое возвращение. Я так отвыкла от этих разговоров.

Мучительное ожидание в чреве летящей железной птицы. Я считала секунды, кусала губы, хотелось курить. Я поссорилась со своими пальцами и не смогла пристегнуть ремни при посадке.

Дни играли в салочки. Резвились. Я снова забыла, кто я. Но это не важно. Я могла быть кем угодно. Ночи оскалились разведенными мостами. Листья и трава выглядели запыленными, хотя шли дожди. Люди проходили сквозь меня, оставляя невнятные воспоминания, больше похожие на сны.

Я писала стихи и еженедельные отчеты. И те, и другие были одинаково скучными. Я завела пару друзей. Просто так. Чтобы кто-нибудь будил меня по утрам и мешал спать ночами.

Два человека поженились, и мы пили шампанское на стрелке Васьки. Я ненавижу шампанское. И свадьбы. Но меня об этом не спросили. Поэтому я глотала теплую газированную жидкость и смотрела сквозь пузырьки на солнце. Лето набирало обороты, земля - зной, а ночи – темноту.

А я выбросила календарь. И посадила тюльпан.

Вокзал встретил меня запахом цветной листвы и разогретого металла. Таксист поинтересовался, надолго ли я приехала. На миг вспомнилось: «Пока смерть не разлучит нас». Я промолчала. Он не настаивал.

В сентябре тюльпан зацвел и осыпался вместе с кленовым опереньем. Я притащила домой целый ворох пестрых осенних осколков, бросила их на пол и села ждать зимы. Зазвонил телефон. Меня не было дома. Долго. А потом я пыталась осознать значение нескольких предложений, последовавших после моего равнодушного «Алё».

Я открыла глаза. Моя дорожная сумка стояла около кровати. Шесть минут на сборы, восемь на поиски ключа. Час в пробке по дороге в аэропорт. Четыре часа в режиме ожидания.

В больнице было очень тихо. Врач хотел спросить меня о чем-то, когда я навала твое имя. Но запнулся.

Я удерживала твою руку. А ночью ты открыл глаза и посмотрел на меня несколько секунд. Целую вечность.

По коридору пробежал врач. Потом еще кто-то. А я сидела на полу, прислонившись к стене. И думала о том, что твои глаза оказались серого  цвета. Как небо города во время дождя.