Желтые начинают и выигрывают

черный плащ с золотою подкладкой,
a в стакане засохший нарцисс:
в ординаторской - белой и шаткой-
столкновенье нездешних абсцисс.

так качается в такт и тактично
узкоглазый китайский фарфор:
поперечный, продольный, третичный -
кафель стен разделен на пробор.

стены желтые, черная крыша,
и за окнами лунный пейзаж:
черно-желтую песню услышав,
мелочь кратеров вышла в тираж.

тот скворец - от лица подставного,
за героем - закадровый глас,
солнце рьяное в роли портного
раскроило далекий атлас

на квадраты из злата и тени,
на заплатки в китайской стене;
саранча налетает от лени,
и от скуки летит на коне,

от безумия люди родятся,
покупают мимозу в пальто,
и сурьмленные брови паяца
разменяли меня на лото,

плачет в ванной персидская дева,
спинку трет ей трусливый марат
други, боги, соратники? где вы?
на горе на святой – Арарат!

все одно - чингиз-хан и облонский -
все смешалось в двуцветную нить:
гепатит – на погонных полоскax,
чернота - после слова “любить”

под плащом кто-то делит на части
чернь булата, карманную медь...
ты  - мое черно-желтое счастье
ты  - моя черно-желтая смерть