Четыре стороны света или самая дохлая рыба в мире

Нет ни горести, ни печали
от Калининграда до Чили,
нас к этому приучали,
нас приручали,
приручали,
И, в итоге, всё-таки, приручили.
И теперь за нас кто-то точно в ответе,
И теперь нам есть на кого списать долг,
И теперь мы чувствуем себя словно дети,
Обеспокоенные войнами шпилек против заколок,
Заборов против калиток,
Масленицы против Поста,
Жуков против улиток,
Как материя мира проста!
Как чиста,
непорочна,
двумерна!

Мы умрём все годам эдак ко ста,
Старенькие и добренькие, наверно,
Даже наверняка,
А, раз так –
стоит ткнуться хозяину носом в штанину,
стоит думать о том, как бы бить и добить,
стоит есть говядину,
баранину,
буженину,

Стоит быть.
Определённо-таки, стоит быть.

А, раз быть, так, пожалуй, не стоит и хмуриться,
А разбить – так пожалуйста,
ведь все многоэтажки,
составляющие улицы,
улицы, составляющие города –
 - это только бумажки,
да всякие промокашки,
да?

Да все плошки, да поварёшки,
Все матрёшки,
ножики –
всё ушло, обнаружив быстрые ножки.
Вот так дело!
Федорино горе!
Да что делать.
Тут поплачешь немножко –
 - да отправишься вдаль, на синее море,
а с тобою и дедка и бабка и жучка и внучка и кошка,
и, что самое удивительное, мышка.
А на харях у всех такие улыбки!
Издеваются, гады, вишь как!
Сам на берег встанешь да как заорёшь:
«Государыня рыбка!
Твоими подарками здесь все по горло уж сыты!
От твоих обещаний трещит башка!
Сгинь нахрен, ссссука,
оставь у разбитого напрочь корыта!!!»

Ни фига не сгинет.
Тонка кишка.

И тогда носит, как поплавок,
вверх, вниз, вбок,
а потом ещё раз вбок,
как оторванный клок,
как никчёмный клочок –
 - и один лишь вектор остался:
помнить, что где-то там, в глубине,
под тобою,
висит крючок
и надо, чтобы ты смог
сделать так, чтоб на крючок
хоть кто-нибудь
да попался.

Снова к отцу пришла его кроха –
 - топот маленьких ножек:
«Папа, я наконец-таки понял, что хорошо, а что плохо!
Я уже купил себе ножик»

Мир расцвечен яркими красками,
снежок сверкает,
все двери открыты,
только я один, как дурак,
несколько с опаской
отношусь к сказкам,
где герой в итоге остаётся у разбитого напрочь корыта.
Быть может, я окончательный дуб
и выдумываю какие-то подводные камни и мели,
только слишком уж это похоже на правду,
чтобы быть ей на самом деле.
Ну что ж.
Тебе, видно, ближе ложь.
Ты уже купил нож?
Я уже купил нож.

Ехал я, ехал, да упал в канаву.
Просидел два часа, да никак не вылезти,
И чего теперь я,
такой вот рьяный,
такой пьяный,
кого я теперь-то должен простить?
Кусты бурьяна?
Яму?
Где тут вообще подковырка?
С чем бы меня могли обмануть, с чем бы?
просто это не яма – а просверленная в Земле дырка.
И на всех четырёх сторонах света по штампу:
«УЧЕБНЫЙ»

Учебный бой
на тупом оружии,
знаете, я вот тут подумал –
 - нам, наверное, ничего тут не нужно,
никакая проблема здесь не важна,
ведь какого рожна
нам ходить и улыбаться натужно?

Нет, действительно,
какого рожна?

Тёплый снег накрывает с головою,
Это всё последствия энтропии,
нет ни горести, ни печали.
Не прислушиваться к волчьему вою.
Нас зачем-то там торопили,
Нам чего-то там поручали,
нам поручали,
поручали,
и, в итоге, всё-таки, приручили.
Нам чего-то указывали,
нам давали какую-то цель.
Только, эк мазилы, ни разу
так и не угадали, что будет в конце.
Да даже более – не знали, что есть в начале.
Закрыли бы лучше рты бы
и лучше б вообще не кричали.
Вот я не кричу.
Я никого не слышу.

Я вообще дохлая рыба.

Я обездвижен и обезвожен,
В голове шумит, перед глазами всё катится,
что это вокруг за такие наглые рожи?
Где эти девочки в сиреневых платьицах?
Где всё, что было,
и что теперь будет?

Где мои спички?
Где моё мыло?
Люди???

Люди?

За мартом всегда идёт апрель,
за апрелем – сразу май,
хоть верь, хоть не верь,
хоть ломай – не ломай,
хоть лови вши,
хоть дерись за гроши,
Всё вокруг –
 - проявления Общего Разума.
Коллективной Души.

На этой полянке всё предельно просто.
На этой полянке всё предельно ясно.
Птица летит.
Рыба клюет.
На земле вместо снега – наст.
На реке вместо воды – лёд.
У меня вместо ног – ласты.

Закрыты и порт и аэродром.
Повсюду метели, бураны и вьюги.
Моря и реки давно подо льдом –
где эта улица?
где этот дом?
где эти славные птички-пичуги?
Моря и реки давно подо льдом.
До свиданья.
До встречи на юге.

А нам, впрочем, не холодно и не жарко,
И не то, чтобы очень уж плохо,
и не то, чтобы так уж и грубо,
мы сидим и скребём со сковороды шкварки,
Птички – пьюти-фьют – летят мимо.
Им нас жалко.
Они-то сверху видят, что единственное, что есть на Земле –
 - это наклеенный сверху стикер
с логотипом
любимого
спортивного
клуба.


























КОНЕЦ.