Её Любовь...

Старинный особняк на опушке леса, английское графство, ноябрь 1847 года...

Темень вокруг – на улице ни огня.
Тихо ты спишь, сон свой храня.
Нежно, красиво спину изогнув
В эстетичной позе…

В полутьме полная луна
Ласково и нежно свет свой роняет
На ложе твоё. Вот чья-то рука
Стрелки часов слегка подгоняет.

Стремглав они сливаются
Вот уж и полночь.
Что-то странное во всём,  не тени ли рождаются?
Крик: Ах, так не ты ли это, мрака дочь?!

Наблюдатель упал, так не осознав
Что с ним теперь твориться.
Продолжим мы смотреть
В сторонку отбежав
За тёмной шторкой затаившись.

Овал зрачков и льдистый
Взгляд сквозь пушистые ресницы.
Блик локонов и кожи золочёный лоск,
Кисти в жестах точно птицы.

Смотришь иссиня-чёрным
Отсветом глаз своих маня.
Полуоткрытыми горько сладкими
Устами шепчешь мерзость ты любя.

Набухая скрепят и ноют твои клыки.
Вот трепетно поднимаешься ты на мыски.
И холод пола, со скрипом принимая,
Жаждет свежёй пылкой крови глупого юнца.
Полночная расправа сегодня длится до конца!

Наблюдатель очнулся, но слишком поздно
Польстился глупец на зловещую красу.
Сверкнули во полумраке белоснежные клыки
Вскрик, сладострастный укус.
Юнец ошибку роковую себе ставит в вину.

звёзды погасли от ужаса вскрикнув

Ни капли крови, ни ран
Лишь тонкие точки укуса.
О, нет, наблюдатель, ты не пьян.
Это она, созданье прекрасное ночи.

Насытившись, с вульгарной похотью
Поднимается она и отходит от трупа.
Выпрямляя свои узкие изящные плечи:
Красотою своею вся играя, смотрит на тело его, насмешливо улыбаясь,
С теплотою такою нежною, волосы свои ореховые, перебирая и стараясь
Всей сущностью своей принизить глупого юнца, но молвит:
«Когда я была не я, я тоже была глупа».

В серебристом свете нежном
Ночной луны она обернётся:
По спине ложбинка, лоском исполнена.
Изящно утончённая фигура
Красотой зловещей, страстью вся наполнена.
Блеснёт серебристо морозным цветом глаз
И раз –
Исчезнет…

17 ноября 2004 года...