2003

0. Дороги

Мы лжём на самых разных языках,
Но любим одинаково - навскидку.
Проходит сквозь ушко иголки нитка,
Сшивая мой рассвет и твой закат.
Мы верим - кто во что, поди пойми,
Чья вера ближе к небу, не бывает
Единственной. Под стук колёс трамвая
Мы смотрим сны, прикрыв глаза на миг.
А кто-то, очень добрый во хмелю,
Однажды заберёт нас, одиноких,
И даст понять, что сходятся дороги
В конечном пункте "Я тебя люблю".

1.  не(о)-Колумб

Не верить, но отчаянно надеяться,
Искать на горизонте призрак берега,
На рее вздёрнуть верность как изменницу,
И затонуть у берегов твоей Америки.

2. паруса (салфеточное)

Пересекая параллели
Небрежным росчерком пера,
Под джаз и кофе просидели
С тобой до самого утра.

Меридианы междометий,
Озёра призрачных надежд.
На неоткрытом континенте -
Конкистадоры цвета беж
Теснят индейцев смуглолицых
Огнём, цинизмом, ложью, злом,
Везут сокровища в столицу,
А вязь загадочных узлов
Протоколирует бесстрастно:
Бескрайний холст былых свобод
Слезой окрашен в тёмно-красный;
И хмурит брови небосвод.

Высоты птичьего полёта
Известны сумрачным вождям

Тоскует сердце от чего-то

И плачет бедное дитя

Вдали от прелестей прогресса
Так чист и светел лик Луны,
Что паруса судов Кортеса
На горизонте не видны...

За полудюжиной эспрессо
И пачкой «Кента» на двоих
Прошли от "ля" до "соль-диеза"
Рисуя точки к буквам i

Мы просидим последний песо,
Качнётся маятник часов,
И вновь чужие интересы
Пойдут на ткань для парусов.

3. Я/Ты

Мне не бежать по глади взлётной полосы,
Не виться в штопоре, роняя наземь перья
Как не вдыхать твоими лёгкими весны
И не снимать квартирку в тесном межреберье.

4. мы (WRC)

Мы двигались к холодному закату
Колонной еле дышаших машин,
Блестяще-лакированных когда-то,
Погрязших в зимней слякоти и лжи.

Шептали передаточные числа,
Начитывали тонкости легенд,
И виделась дорога в грустном смысле
Мгновений уходящих кинолент.

Пытались те мгновения настичь, но,
Найдя заметку в ворохе газет,
Читали, что вчера мы, как обычно,
Из строя выходили

Насовсем…

5. Письма издалека

I
«Любимая, страна горит в огне,
Одно отрадно – дальняя, чужая.
И, всадников на день опережая,
Идёт лихая слава обо мне…»
Гонец, загнав десяток лошадей,
Ворвётся в город, празднично одетый,
Петарды карнавальных площадей,
Расписанные золотом кареты –
Его не удивить уже ни чем,
Задача полководца или гибель,
Письмо истёрто в прах на перегибах,
Но – цело. Ожидание ночей
Закончилось, и дама снова в цвете.
Фонтаном – череда беспечных дней.
Она – в фаворе, мир следит за ней,
А он – сидит, задумчив, на совете…

Гонец пропал, и мысли о войне
Сейчас не посещают полководца.
Послал второго – может быть, вернётся,
А может – нет… Не гаснет свет в окне…

II
«О чём же написать тебе, любимый?
В моей стране спокойно, как всегда,
Лишь голос за пределами октав
Панически сажает нотки мимо.
И мимы карнавальных площадей
Копируют твои скупые жесты.
А мне одной на празднике не место,
Я думаю о том, чтоб на щите,
Считавшимся допрежь таким надёжным,
Тебя не принесли к моим ногам.
Молюсь в который раз твоим богам,
А где-то меч уже покинул ножны…»

Стреножен конь, шагов знакомых звук,
Недаром утром мной увиден был паук.
Открылась дверь – ты жив! Мы снова вместе,
И я тону в объятьях сильных рук.

III
Да, вышло так, что я гонца впустила
В свой дом и в сердце – помню, летним днём
Горела грудь невидимым огнём,
Какая-то неведомая сила
Влекла к нему, и – обморок – врачи,
Лекарства, горный воздух, смена роли,
Записки, исступление, пароли,
И тайные свидания в ночи…

Потом переменились интересы,
И партия по новой началась,
Меня прельстили чувственность и власть,
А прошлое – неловкие порезы.
Но сердце обмануть куда сложнее,
И в праздной каждодневной суете,
В актёрах карнавальных площадей
Искала я его, подчас бледнея
От мысли, что не должно мне быть с ним,
От страха, что не встретимся мы боле,
Ах, демон, мне не дышится в неволе,
Ах, ангел, как же долго длятся дни…

IV
Пришёл рассвет. Согретые друг другом,
Они уснули, ласков был Морфей.
А жеребец изысканных кровей
Вершил свой бег размашисто, упруго.

Вот нужный дом, и спешился седок,
Под стук в груди проник неслышно в спалью,
Короткий взмах, другой…

…и взял на память
Кольцо с руки и шёлковый платок.

Потом полдня за выпивкой в таверне,
Под шёпот строк последнего письма
(Второй гонец, когда сошла зима
Его доставил).

- Ты была неверной…
Хороший ход. Война сошла на нет,
Случилось то, о чём враги молились –
Я постарел, лишён ума и силы,
Любовь во лжи острее, чем стилет.

И скомкан счёт, кольцо с платком оставив,
Сложив письмо, он тихо вышел в день,
И в карнавале шумных площадей
Исчез как тень – бесследно и бесславно…

6. ti amo

Я тебе посылала флюиды
Вместо роз восхитительно алых,
И глазами - искала-ласкала,
Эх, Ла Скала, видавшая виды...
То ли гиды заводят туристов
В жаркотелые сети кварталов,
То ли просто - меня было мало...
Опустевшая пыльная пристань -
Я приду к тебе, тихое место,
И на краешек сяду устало,
Начерчу на ладошке итало-
Заграничную схему проезда.
Поезда, пароходы, билеты -
Белоснежная грань перевала,
Я тебя, как могла, согревала -
Растопила... Разменной монетой
Монегаскам в казну - перезвоном,
Веселясь и танцуя упала,
И билетик - в окошке вокзала
Пассажир недовольный и сонный
Приютил. Автостопом до Рима
Поминая норманнов и галлов,
Всех Людовиков, Генрихов, Карлов -
Я приеду к тебе, мой любимый...

7. Я впишу твоё имя

Я впишу твоё имя в одну из своих революций,
Стебель срезанной розы скрестив со штыком закалённым.
А когда счёт пойдёт не на жизни, а на миллионы –
Это будет лишь повод уйти, чтобы снова вернуться
В разноцветную осень – сбивающим с ног ураганом
Тёмной ткани плащей и блестящих на солнце орудий,
И вдохнуть терпкий воздух разорванной пулями грудью,
И быть втоптанным в мягкую землю чужими ногами.

Я любил эту осень – распутной и ветреной девкой
Проходила она по кварталу запретных желаний.
И ковёр жёлтых листьев – упавшее ветхое знамя –
Поднимался волною восстаний. И жизнь человека
До смешного ничтожно ценилась в то время слепое,
Были звёзды с небес перекованы в сталь новобранцев,
А письмо от любимой в кармашке походного ранца
Оставляло надежду последним уйти с поля боя.

Догорали закаты, обломки великих империй
Раздавались по спискам, и мне ничего не досталось…

[Так Икар, улетая, оставил седого Дедала
Подбирать по тропе на восход опалённые перья…]

Эта осень запомнилась многим по траурным лентам,
По склонённым в прощальном приветствии шляпам и флагам,
По печати в сентябрь строевого чеканного шага,
По чуть слышным словам к эшафоту бредущего лета:

«Я вернусь, в нарушенье канонов, законов и правил,
Я вернусь, в ослепительной форме цветущего мая,
Я вернусь, и об осени жизни с теплом вспоминая,
Я впишу твоё имя в одну из чужих биографий.»

8. Ах, Карласон…

Ах, Карласон, вчера ты улятел,
И мне типерь бискрайне адинока...
И комнатка блюдёца в чистате,
И небо грусна пялится из окон
Пустынностью сваей... Ты улятел,
Но - помнишь, абищал ка мне вернуца?
Варение асталось не у дел,
Но ждёт тибя на неразбитом блюцце -
Единственом. Зачем ты улятел?...
Скучают па тибе маи игрушки,
Машынки, пагримушки и вон те
Ещё не громыхнувшые хлапушки...
Я жду, ТЫ СЛЫШИШЬ? Свотки навастей
Читаю, там жы всё всегда напишут -
Когда ты

жжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжжж>

пролетиш к себе на крышу...
Ах, Карласон,
зачем
ты

улятел
.
.
.

9. Умрите!

Умрите! Я о многом не прошу,
На что вам тусклый свет существованья?
Когда страна «больна, увы, не вами» –
Умрите! Нераскрытый парашют
Подарит вам минуту наслажденья,
Скользните по-над жизнью лёгкой тенью,
Где воздух рвётся в лёгкие до слёз,
Листочком с левитановских берёз –
Замрите! Сальто брошенной монеты,
Мортале недокрученных витков,
К обеду – недобитые поэты –
Убил и съел! Антре – и был таков!
Мне голодно, я жутко опечален –
Хорей и дактиль – как они звучали...

10. Март. Осень.

Нас прибило однажды гвоздями непрожитых дней
К серой глади стены, остывающей в брошенном марте.
Мы застыли стоп-кадром в моём недосмотренном сне,
А секунды печатали звонкий аллюр в арьергарде.

Это осень растрёпанных чувств поселилась в сердцах,
Разметав отрывные талончики тёплого счастья.
Это – осень, и это начало – начало конца,
Это – мы, неразлучного целого равные части.

11. [мы]

Иногда совпадаем по контурам вычурных карт,
Наше время в истерике бьётся на мелкие части,
И плетётся затейливой вязью из деепричастий
Разговор – сотня клавиш сменила тепло языка.
Мы с тобою сидим в разных чашах житейских весов,
Наши дети играют порой в непонятные игры,
Мы хотим тишины, и финально бегущие титры
Говорят нам о том, что опять мы немного не сов
п
а

д


а



е





М

12. Видишь-слышишь-помнишь-знаешь

Ты видишь?
Исчезающий надрез – я небо рассекаю на две части,
Одна из них - твоя, и в нашей власти
Проститься, и свой путь продолжить без...
Ты слышишь?
Развлекается заря - и входит день allegro moderato,
Выходим мы, забытые когда-то,
На подиум - и к плахе января.
Ты помнишь?
Голова катилась с плеч – рассветы-равноденствия-закаты,
Палач играл на нервах блюз, пока ты
Из тела моего в стакан – картечь…
Ты знаешь?
Два десятка языков не скажут сотой доли этой правды
Что я сказал, поморщившись, как автор,
Ты - видишь? слышишь? знаешь?
[всё]

---------------------cut off----------------------


13. Так вот оно какое

Укуталась опавшею листвою
По самые по брови - а под утро
Весною распустилась. Только пудра -
Последние осадки. Ветер воет
В карманах, опустевших в одночасье.
Помятая купюра за подкладкой -
Так вот оно какое, это счастье:
Москва, в метро не содют, снег, палатка...

14. Sagrada Familia / opus magnum

... и небо принесло себя в награду,
Заставив голубей остаться там,
Где время замирает навсегда,
Разбитое однажды камнепадом;
Где броско обозначена мечта
Как в платье ультрамодного покроя:
«Собор семейства», будучи достроен,
Расставит согрешивших по местам.
Ну, а пока – легенда за лесами
Скрывает от туристов звук шагов
Антонио, сменившего свой кров
На ангелов с печальными глазами.

15. Хранитель

Двумя кривыми - вскользь по небосклону,
Играючи входя в крутой вираж:
Пусть сталь крыла не авиационна,
Зато какая грация пера!
Ты – копия моя, и – мой хранитель.
Мы сбитых делим поровну. Но я
Прошу, пока не выбили в граните –
Пусть эта – будет от и до – МОЯ!

Я помню как ты в прошлый выходной
Нечаянно навёлся на другую…
Прикрой меня, мой ангел, АТАКУЮ!
Из облака… Дождём…

На полотно
Её холста, не знавшего ни кисти,
Ни даже взгляда – слепо влюблены…
Я утром улыбнусь опавшим листьям,
И присоединюсь к ним до зимы.
Укрой меня, мой преданный хранитель…

16. Обратная сторона

Я почему-то не боюсь
Самой себе казаться странной:
Питаться крошками с экрана
И – вместе с птицами – на юг.

Мне так привычен горизонт
Твоих распахнутых объятий,
Я продавалась вместе с платьем,
Чтоб жить ещё один сезон
С тобой.
Твой старый чёрный зонт
Стоит в углу, он мной наказан,
А в чёрной трубке бьются фразы
И в кровь - знакомое лицо.

Я почему-то лишена
(как это странно...) недостатков

Я растворяюсь без осадка в любви, и всё же -



Не жена…

17. ;

[одна] вторая тонет в мире целых
смеющихся, танцующих, поющих
как гладко-выбритых, так и весьма колючих
моменты ускользают
целоваться никто так не умеет
как вторые
оторванные третьими от первых и верных
это только часть игры
есть
ослабленно-нестроящие нервы
и горечь послевкусия
а в танце
одна-вторая-третья
улетают пометки календарные
так осень приходит шелестя парчовым платьем
на смену первым двум ролям
играя
саму себя
святая простота и
наивность в задаваемом вопросе

могу ли хоть на миг тебя понять я?

да, я!

твоя навек,

(одна)


[вторая]

18. Карандашик (автопортрет)

Скачет бойкий карандашик,
Зарисовка в чёрно-белом,
Тонкой линией несмело
Чуть касаясь макияжа,
Пляшет острый карандашик
Лёгким дождиком штриховки,
Обегает лужи ловко,
Становясь мудрей и старше,
Пишет ловкий карандашик
Бесенят в глазах напротив,
Выполняя в поворотах
Элементы пилотажа.
Тает грифель, карандашик
Переходит к мемуарам,
Ночью шляется по барам
В ожидании – когда же
Лязгнет сталью злая стража
Клеток старого блокнота,
И в ладони идиота
Сухо щёлкнет карандашик…

19. Килограмм фейхоа

Я купил по дороге домой килограмм фейхоа.
Пусть не розы, не астры, но всё же - живые они.
Ты обратно меня не гони, и вапще - не гони :)
Коньюнктура на рынке, пойми ты, сейчас такова.

Я как Гамлет, на рынке - ту би, или, мож, не ту би?
На красивые штуки зарплаты не хватит моей,
А полезные можно недорого, кстати, купить,
Витаминов немало в зелёном таком фейхуе.

Ты поешь их немного, увидишь - как станет теплей
На прокуренной кухоньке. Сядем за ужин вдвоём.
Ничего-то нам больше не надо на этой Земле –
Я купил по дороге домой килограмм фейхуёв.

20. Спутник

Он летел в темноте, рассекая ветра,
И горланил весёлую песню –
Позабывший про Землю, забивший на страх,
И познавший саму Неизвестность.

Он летел кувыркаясь, танцуя, смеясь,
Он купался в морях Зодиака.
А когда показался далёкий маяк –
Развернулся кормою, собака.

Матерился, плевался, сморкался в рукав
И хватал с неба звёзды (за попы).
В общем – чувствовал силу, смотрел свысока
На узор комбидресса Европы.

Для него было много изящных причин
Не спускаться на выстрел зенитки.
В уголках светлых глаз – паутинка морщин,
Он смеётся, промокший до нитки.

Он смеётся прокуренной жизни назло,
И шагает под купол без лонжи.
До какой-то поры парню просто везло,
Ну а после – не очень, похоже.

...Он летел в темноте голубым огоньком
И подмигивал мне с небосвода.
Человек, не желающий ползать пешком
В ожидании Нового Года.

21. Чужие

Не дёргайся. Ведь нас уже не ждут,
К чему теперь бежать и спотыкаться?
В России есть немало тихих станций,
Где царствуют покой, уклад, уют.

Чужие? В тяжеленных башмаках,
Прикинутые в хаки поневоле,
Вдыхаем полной грудью, и от боли
Рвём пуговицы на воротниках.

Простите нас, большие города,
Крахмал рубашек стёр до крови шею,
А здесь - простор, природа-ворожея,
Горячий хлеб и чистая вода.

22. Полковник никому не пишет

С трудом подавлена зевота,
И вот - ушёл последний гость...

Всё так же ноет в непогоду
Недавно сросшаяся кость...

Грустят на полке фотоснимки:
Мальчишкой... свадьба... я и сын...
Анапа - я с женой в обнимку...

Как громко тикают часы!...

Полковник с вечера в отставке,
Не пишет писем, не звонит.
И завтра к бабушкам на лавку
Подсядет тихо, а они
Расспросят: кто? откуда? дети?
И он расскажет, не тая
Что видел многое на свете,
Что поучаствовал в боях,
Что мир не так уж совершенен,
Что любит старое кино,
Что знает горечь поражений,
Что нет судьбы теперь иной,
Чем коротать свой век в бездельи,
Вдали от славы и наград,
Смотреть по ящику парад...

...и помереть в своей постели.

23. А ночь сбегала

Загадывать под звёздами желания
И мерить время пачкой сигарет:
Мы греемся случайным возгоранием
Двух точечек в холодном октябре.

Желания когда-нибудь исполнятся –
Сегодня, через месяц, через год...

В парадном целовались две бессонницы,
А ночь сбегала через чёрный ход.

24. Облака

курган из мелкого песка
стремится к небу. выше… выше…
…а мне всё снятся облака,
которых больше не увижу