Пропажа Яшки. Сказание

***
 

Стоял дряхленький монастырь на берегу небольшой речушки близ Москвы и было то в нем народу ­ один старец Паисий, да отец Лука.  Никто к ним не наведывался, да им и самим хватало грибов да ягод до весны, да еще хлеба оставалось на новый посев столько, что в прошлом году они его и не сеяли...
   Текла их жизнь сама по себе, и никто бы не узнал про них, и в летопись не занес, если бы не случай, что смутил по­началу дедов, но потом их и возвеличил уже как истинных святых...
   А пришлось отцу Луке, как­то забравшемуся аж на другой берег реки, брести вдоль оврага и услышать детский плачь. Бормоча про себя молитву, святой отец вроде как решил, что ослышался, да и было это место совсем не людное... И подумал старец, что уж лучше спуститься к реке, но ветер донес до него совершенно ясный младенческий крик. Подтянув рясу, старец вернулся, перешел к оврагу и спустился вниз.
   Пройдя еще несколько шагов, он увидал на самом дне оврага малыша, голого и совершенно беспомощного. Валялся он рядом с норой, из которой несло вонью и торчали куски куриных крыльев тех самых кур, что старец надеялся когда-то отыскать...

2.

Положив ребенка в подрясник, Лука поспешил домой.
Отец Паисий, убиравшийся в церкви и готовящийся к всенощной, разбуженный от молчания своего, глубокого и продолжительного, криком ребенка, выскочил из церкви и, подбежав к Луке, старался что-то сказать, но слов не находил.
Так два старца и простояли немного, не смотря друг на друга, испытывая радость и замешательство ...
    ­ Вот, нашел, ­ сказал Лука, разводя руки...
    ­ Что делать­то будем...
  ­ Неси воды из белой бочки и чистых рубах, ­ ответил Паисий.
Отмыв ребенка от глины и крови, старцы разглядели в нем маленького мальчонку, может трех­четырех месяцев. Был он светловолос и сложения крепкого. Шея и ручонки были все в глубоких царапинах, выходило, что от когтей или зубов то ли лисицы, то ли волчицы...
Старцы, первым делом, еще перед тем, как покормить малыша, понесли его в церковь крестить и дать ему имя.
    Так в день святого, назвали его по имени ­ Яков.
   
3.

   Прошло три года и монастырь стал  тем местом, где не только присутствовал Святой Дух, но сама святость отношений старцев и маленького отрока достигла какой­то сверхъестественной величины... Мальчонка не только говорил, читал и писал, но делал все в таком же смысле рукоделия и старания, как и старцы, хотя они его и не учили ничему специально, и особым никаким способом не были им заняты. Ребенок стоял службы и был старцем среди старцев, а не отроком среди взрослых.
Ко времени же своих четырех лет, был Яков пострижен в монахи и получил рясу и большой серебряный крест, который стал для него по­сути первой игрушкой. К тому же времени и была подготовлена старцами первая Яшина служба, ­ и хотя не в самом полном часе, но уже в совершенной строгости и целомудрии.
И служил-то он необыкновенно высоким, но тихим голосом, от которого все серебро в иконах звенело и посуда на алтаре, казалось, что ожила.
Справившись со службой в один из светлых дней, и явно устав от самого себя, откланялся Яков и удалился в свой скит побыть одному.
И в тот день к нему явился Христос.
Яков подал Господу тарелку черешни, оставшейся от завтрака да кусочек хлеба, оставленного голубям.
Христос поел и спросил Яшу о том, как он живет.
На что Яков, якобы задумавшись, как и полагается в летах, ответил, что живут они втроем в прилежании и святости нерукотворной. Что сыты и хлебом и молитвой, и что дождь не пробивает крыш в церкви, и что хлеб в этом году решили сеять на троих.
Христос сидел и слушал с необыкновенным вниманием, следя за каждым звуком, за каждым словом Яши.
Потом Яков спросил Христа о том, как там, на небесах.
Христос же ответил, что никогда не был на небесах. Что живет Он на земле, среди людей под разными именами и имеет волю к перемене облика, чтоб никто не мог угадать его.
Яков весело рассмеялся и сказал, что это глупости и, что он сам видел Христа на Небесах в окружении ангелов и Бога - Отца.
Тогда рассмеялся и Христос.
Они смеялись долго и не могли остановиться. То Яша затихал, то Христос, но один смеялся над другим, и казалось, что их никто не остановит.
Тогда дверь в келье отворились и два старца медленно просунули свои головы в келью...
Увидев Христа вместе с Яковом, хохочущим, как ребенок, они вошли и пали к Его ногам. Он, казалось не замечал их и смеялся так чисто и светло, что, в конце концов, и сами старцы не могли удержаться и начали хохотать сами тем самым смехом бес причины, что опустошает душу и дарит ощущение торжественности и ликования.
Вчетвером, просмеявшись не менее получаса, старцы, Яков и Христос, в завершение, остановились и стали все вместе молиться Богу, крестясь в упоении и содрогаясь еще от судорог смеха, сжавших внутри все жилы и теперь остывающих в изнеможении...

4.

Помолившись, Христос принялся есть черешню и старцы, видя, что Он не покидает их, обнялись и сидели тихо-тихо рядом и смотрели на него, как дети.
Яков смотрел на старцев и на Христа улыбаясь и испытывая успокоение, которое мало кто испытывал из рожденных на Земле и которое не только невозможно передать словами, но и невозможно вообще передать, так как таковое полагается лишь испытывать.
Съев до последней, все черешни, Христос встал, благословил старцев и сказал, что идет на рыбалку и что хочет, чтоб Яков был с ним, если старцы заняты, а если нет, то хотел бы, чтобы они все пошли по плотву.
Так вся компания отправилась на реку, и, Христос, бросив сети с берега, сел у реки и затих.
 Яков и старцы сидели над ним, на берегу, наблюдая, как восходит солнце и становится светло на Земле.


Конец.