Сука

До тошноты, до безумия голодно.
Осень проклятая. Холодно. Холодно.
Люди собачье доверье утратили.
Может, не люди? Не люди. Предатели.

В море отчаянья и безысходности
Есть ли предел человеческой подлости?
Чем измеряется мера жестокости?
Да и к жестокости хватит ли стойкости?

С полночи, день напролёт и до полночи
Шляются пьяные дворники. Сволочи.
Эти швыряют камнями. Зверёныши
В пёстрых одеждах. Не дети. Детёныши.

Взяли одни. Помогли, называется.
Мама довольная: дочка играется.
Нет, лицемерия я не прощаю вам!
Чем помешала я сытым хозяевам?

Видно, за то и скитаюсь беднягою,
Что родилась не болонкой –  дворнягою.
Да и кому раздавать благодарности:
Разве бывают друзья у бездарности?

Только Михалычу, старому дворнику.
Я ж ему руки лизала. Покойнику.
Свиснет, бывало, одарит колбаскою,
Пустит погреться. Добрый был. Ласковый.

Холодно. Холодно. Осень проклятая.
Капельки. Третья. Четвёртая. Пятая.
Вместо дороги то слякоть, то лужина.
Снова простужена. Снова без ужина.

Так под забором и сдохну однажды я.
Травит собака меня уже каждая.
Я ж, огрызаясь, не лаю, а тявкаю.
Я не могу называться собакою.