Расстрельный батальон памяти

W

В чужих мирах, где даже сон не смел,
жила пурга в лоханке жутких дел.
Её никто нисколько не любил –
и мир она крушила – что есть сил.
Да, мир над ней смеялся дотемна,
но жуть робел, лишь в полночь шла пурга.
И мир глотал волшебного вина,
чтоб, захмелев, забыть, что есть пурга.
Затем включал пред небом пеленга,
чтоб укротить недоброго врага.
Но намела в ночи на пеленга
обрывки снов несносная пурга.
В чужих мирах уставшая, без сил
пурга рыдала… Что ей этот мир?
В осколках неба бились пеленга,
и засыпала поутру пурга.

4:00 11 ноября 2004 г.

W

Герой совка и батальонный шмок  –
мне стыдно рассказать как это было, –
надравшись как отчаянный сурок,
стал к девкам приставать как зять дебила.
Барсетка была вывернута вся –
искомо воровской форты предтеча,
а он искал всё нового вождя
и обещал шпане шашлык на плечи…
Едва-едва втолкнул его в такси,
таксист отматерил меня на память,
мол, вечно долбни жили на Руси,
и он забрал навеки душу ранить.
Как ордена кровавого позор,
уехал на фик прошлого посол…
Его Звезда "афганская" – печаль
о батальоне выбитом как взвод…
Остался замполит и кашевар
пред коим пал расстрельный список рот.

10 ноября 2004 г.

W

Иерархии власти не нужна иерархия света –
ей бы жизнь без просвета настоящих и честных парней,
ей нужней снайпера, и начхать ей на граждан с приветом.
Иерархии власти скорее нужны ордена.
На ударные клавиши чёрные бьют батальоны –
Либо здесь подавить, либо там за страну постоять –
пройдя выучку крови, и боли, и нефти в юдоли,
где сегодня их учат страну от людей ограждать.
Очень странная это учёба по снайперским целям,
очень много в привычку войдёт и уже навсегда.
Дай нам Бог, что никто не сказал, дескать, мы не успели
отмести ордена, – обагрённые кровью дела!

1-3 ноября 2004 г.

W

Уже не форма, не кувшин – души изъян…
А тот, кто прежде с нами жил, из ста нирван
не выбрал ни одной из них до сих минут.
Их просто нет, – они ушли в души приют.
В душе отстроили шалаш и в нём – в тиши
взирают с вечности на нас – в проём души.

1-3 ноября 2004 г.

W

Нас загнали в котловину за провину
из неведомой вселенной, где мы жили,
где мы плыли, зацепясь за пуповину, –
не по-русски задушевно говорили…
горько, вздорно, нелегко, по-человечьи,
на вполне понятном, в общем-то, наречье.
Как подобное вмещается в провину,
отсекая нас от нашей пуповины?
И теперь питает судьбы котловина,
нас пытая ежедневностью, скотина!
В ней смеёмся, в ней деремся, дышим, пашем,
в ней – по краешку крадемся, счастьем машем.

3-5 ноября 2004 г.

W

От воздушных замков – душно,
ковролин пустейших квот
называется подушным –
души рвёт!
От воздушных замков – тесно,
по панбархату сует
мчится поезд одноместный
в бездну лет.
Нерентабельные чуды
в правды-матки закрома
лихо свозит отовсюду
шантропа!
От воздушности бездушной
переходим в мир людей
платим горести подушно
каждый день…

3-5 ноября 2004 г.

W

Опять мы спорим о своём –
о том, как жить за гранью,
о чём писать, коль не злодей
и не якшался с дрянью.
А наше время моросит
смурно и безутешно,
и продолжаем дальше жить
отчаянно потешно.
Уже не пьём, ещё живём
и будем жить до века,
покуда ксивы не порвём
с графой – быть человеком.
А кто порвёт – пусть тут же сам
завоет в поднебесье.
Душа не ноги – ясно вам? –
бездушность – не Маресьев.
Пока не прибыл ордонанс
нам отправляться в вечность,
давайте век в себе питать
простую человечность!

6 ноября 2004 г.