С ноября по февраль

Купить бумагу, ручек и чернил -
и плакать с ноября до февраля.
Нам вид бумаги белой чем-то мил,
но и пугает, правду говоря.

Писать, реветь, смывать свои плотины,
кричать до древа, плоскостью что стало.
И в тишине потом найти причину,
чтобы опять писать - почти сначала.

За ворохом сомнительных надежд -
разнообразием привычек пониманья;
в раскрасе перепачканных одежд -
доверчивость по имени Незнанье.

Комкать конверты, глобус торопить,
играть на нервах, рвать билет на поезд,
искать средь сумрака - да хоть какую нить,
и надрывать давно охрипший голос.

Зайти в подъезд, и постоять у двери,
звонок не тронув - в сумерки двора...
И слыть среди знакомых пустомелей,
и трезвым быть до нового утра.

... да торопить неделю до метелей,
до месяца чернильных с неба слёз,
и леденистости на лапах старых елей,
и ветра исходящего из грёз.

На улице не важно что. Не нужно
назвать по имени седое ожиданье:
не ветренно, не слёзно и не лужно.
Купить чернил, и плакать - вот призванье.

Без имени, без символа, без вида
на площадь с митингом, и фабрик с перекуром.
А глобус снова движется обидой,
и лечится февральскою микстурой.