Ей...

Ей
Д.

Белых мушек круженье в венцовых пазах.
Сладкий иней. Октябрьский мороз.
Я проснулся недужно в соплях и слезах,
Встал впотьмах и к окошку прирос.

Первый снег, – как удар кулачищем меж глаз,
Как стакан первача в один вздох...
Открывает зима инвалидный танцкласс
Для тех ссыльных, кто в зоне не сдох.

Мир – как лагерь, узилище – Логос и свет;
Мир – казарма, ночлежка, дурдом...
Тот, кто яро отринул завет и совет,
Не судим человечьим судом.

Сколь изрядно напилено дров у бобров,
Аж завидки пекут до нутра.
Ходуном ходит ветром колеблемый кров.
Я в печи жгу стихи до утра.

Солнце грозное грянет в окно кирпичом:
Выходи, лежебока, на бой...
Мне и слабость, и боль, и недуг нипочем;
Лишь бы быть невозбранно с тобой.

Мне серебряный Дядька толкует Закон, –
Злоречив, как пророк Даниил...
Все по ветру пустив, все поставив на кон,
Лишь тебя я в себе сохранил.

Затрапезен и горек изгнанья сухарь.
Жду могильной лопаты зимы.
Я с волками живу, чтоб смеющихся харь
Не увидели в ужасе мы.

Для колдуньи-ворчуньи варю я обед
В преисподней темнице котла.
Ожиданье земных поражений, побед
Со стихами сгорело дотла.

Холодает. Я в катанки милые влез, –
Рукотворное чудо ума...
Мне кивает в окно прохудившийся лес.
Хлеб сороки воруют. Зима.

Керосиновой лампы подрежу фитиль, –
Будет свет, как в Господнем раю...
Я разбился, как чашка, – осколки – в утиль,
Раз не смог устоять на краю.

...Приволок два ведерка воды дождевой
В тихом сне избяной маеты;
Накормил псов и кошек, – куражный, живой,
Молодой и бессмертный, как ты.

Наше бедное счастье, как беличий след,
Присыпает пороша снежком...
Нас навеки сковал полицейский браслет.
Не жалей ни о чем, ни о ком.


13 октября 1988 года