захмелеть бы...

Захмелеть бы от вольности рабства,
Изменяя мечте о серьёзном.
Отодвинуть барьер и отдаться,
договариваясь о цене.

Растяну монотонностью жажду,
учащая пульсацию стоном,
по актёрски прогнусь, как в экстазе,
на заказ. Не по силе страстей.

Откажусь по устам целоваться,
чтоб сердечное мимо работы.
Может, будет слащавость мне панцирь.
Всю мораль раскроЮ по себе.

И тогда, для любого нагая,
покажусь раскалённой природой.
Ну а гордость осядет на баксы.
Хоть бабульки харкнутся мне в след.

Так присудят блудливую наглость.
А палач бы клеймил опалено,
Если я проживала б когда-то
на французской земле королей.

Все тягают краюшку кусками.
Вы не лучше. Ни к месту про совесть.
Был и будет за так и за платно
Рынок спроса для верных мужей.

Не ужасны настольные танцы.
Уберечься бы от пьяной своры,
когда пятый за лямку потащит
в свой черёд и без лишних речей.

Тогда взглядом не вышибешь двери,
и обратно не будет уж хода.
Компенсируют, может, оплатой.
Откажусь – изобьют. Все сильней.

Сутенёр обвинит государство.
(Его хобби два высших диплома)
«се ля ви» – подытожит охрана,
и предложит покой в порошке.

Новичкам суждено обжигаться.
А насильно не наняты после.
Страх и в том, что мне не умиляться
нищете, лимите, и т.д.

Завяжу, когда на ноги встану.
Не под старость. По собственной воле.
Если шрамы в живых мне оставят
пару светлых мечтаний на дне.

А для "принца" останутся тайной
не почтенные юности корни.
Паруса для Асоль. Мне реальность,
где все только кричат о добре.

Он закажет, как чипсы, у стойки
моё тело, и с выбором спросит.
Оскудеют душевные корни.
Захмелеть бы - и дело в цене.



подружкины наблюдения