Слепая мать погибшего поэта

Дружбе И. Уткина и Евгения Долматовского посвящается.

Гремело наступленье третьи сутки,
Вдали горела дымная заря
И друга попросил Иосиф Уткин:
«Послушай, Женя! Честно говоря,

Я понимаю, да, мы наступаем,
Но фриц не утерял былую прыть.
А дома – мама. Старая, слепая.
Ей гибели моей не пережить.

И нам с тобою не стоять в сторонке,
Мы каждый день рискуем головой…
И если что… не надо похоронки.
Пиши ей письма, словно я – живой.

Не то чтобы душевную беседу –
Две-три строки, чтоб знала и ждала:
Мол, жив, здоров, вот соберусь – приеду,
А нынче просто некогда. Дела.»

Глядел, как в воду, в дымку горизонта:
Стыл ноябрем сорок четвертый год,
В Москву-столицу возвращаясь с фронта,
Не долетел военный самолет…

Но этой вести, горькой и жестокой
Друг не позволил к матери дойти.
Летели письма к Дальнему Востоку:
«Я жив-здоров. По-прежнему в пути.»

Вновь почтальон с письмом стучался в двери,
Огонь веселый вспыхивал в золе,
И говорила мама, свято веря:
«Он в Польше! Он – в Тамбове. Он – в Орле…»

И сообщала радостно соседям:
Сынок, мол, собирается домой!
Ну, может, через годик и приедет,
Он весь в делах, неугомонный мой…

…Звучал с того ли, с этого ли света,
Сыновний голос, ласков и не лжив.
Слепая мать погибшего поэта
До самой смерти верила – он жив!