Ты единственная, кого я могу любить в этом погибающем мире

Солнце рвалось сквозь оконное стекло, грязное и пыльное, изуродованное следами дождевых водотечений. Лоскутки марли занавески напоминают порванную паутину, старательно укрывающую нашу постель от тошнотворности дня, наш пышный склеп. Простынь пьет сонную лень умирающей крови, багровея, словно от стыда, что удовлетворяется этим соком. Не смущайся, это прекрасно, пей и влюбляйся в этот ароматный нектар с железным привкусом, густеющий от касания с воздухом.
Милая, твоя кожа нежна и податлива, словно горячий воск, хотя и холодна, как равнодушие звезд. Твое тело так щедро угощает белые ткани нашего ложа. За это я подарю тебе кое-что, не подглядывай, так не интересно.
Вспоров горло, я окунул в трахею стеблем соцветие лилий, одетых в снежный бархат, рассыпчатый, как сахарная пудра или кокаин, эфемерный, как утренняя дымка, кутающая мокрую траву. Опьяняйтесь счастьем быть подаренными столь прелестной девочке. Бутоны готовы взорваться красками плоти, расплескать чада оргазмов по твоей груди, плечам. Показать все пряные чудеса ада, что так долго скрывали опасением в своих хрупких волокнах. Уставшие прятать любовь к странному, что лезвиями нетерпения и оглушительными стонами терзают утробу. Ах, сумрак, твои тайны, небесное непостоянство звездных плеяд и узоров, новые открытия и кошмары, ужасы, возбуждающие сильнее нагой плоти и алых переплетений рек, спешащих скрыть эту наготу своей непрозрачностью, изнеживая плывущие бедра по вскипающим размолотыми жемчугами пен, помятых волнами и торжественными спазмами соитий, одеял. Ах, сумрак, ты праздник растаявших граней и преступлений, ты черная радуга, отражающаяся в несметном числе очей райских обитателей, растерянных новизной предвкушения бесконечного страха и страдания, почувствовавшие боль от падения на дно пропасти, вдруг осознав, что сладость парения и невесомости была тем падением.
Давай станцуем ночь, погасим это солнце. Оно раздражает меня своим жизнерадостным смехом. Позволь мне взглянуть в твои глаза. У нас замечательно получается вальсировать ночь. Я даже чувствую, как она своими заостренными пальцами вскрывает мою брюшную полость и тянется под ребра, пытаясь кишащими движениями нащупать мое сердце. Прижмись ко мне, может тогда ей удастся. Моя богиня, ты прекрасная любовница. Тот экстаз, что волнует штормом мое сердце, накаляет его, разрывая наслаждением. Ах, сумрак, ты вынуждаешь меня ненавидеть блаженство сна, лишь бы не спать, чтобы не было возможности проснуться и заплакать, что ты снова проснулся, лишь бы исчезли веки, и навсегда заснул Морфей, лишь бы день переоделся в ночь, чтобы под этой маской солнце не узнало его и ушло прочь. И пусть ярко - горькая, холодная луна, проплыв сквозь взвеси крупиц пыли, темноты и влажной плесени теплоты, что источают мокрые шубы вечерних паров земли, перебирает твои локоны, пропахшие поцелуями, кровью и прахом, пусть заберет себе несколько волос на память вслед за отпитым вместе со мной опийным настоем из восторга твоей увядшей природой.
А ты скоро покинешь меня, тепло, которым ты беременна, скоро родится и мгновенно будет пожран гниением, но я сохраню тебя рядом со мной, твое тело, награждающее меня своим присутствием и сладким безмолвием. Ты знаешь как уродлива старость? Когда лик грубо расчерчивают морщины, вскоре ржавеющие от слез, что ты прольешь, оплакивая свежесть своей юности, те часы ожидания своей спелости. Я украл тебя от этой болезни, куда более неприятной, чем смерть. Запах твоей мертвой крови будет напоминать мне о тебе каждый день, каждую ночь. Он, будто, накипь от бурлений наших страстей и вожделений. Эта накипь, наверное, будет дороже памяти о твоей любви. Я буду уходить, ты будешь прощаться со мной, буду приходить – встречать. Перед расставанием накорми меня немного собой, насыть, я хочу, чтобы ты была во мне, текла в моей крови, томилась частичками в моем теле, в моем мозгу.
Кто-то умирает скоро, а кто-то умирает медленно, и эту смерть называет жизнью.
Я никогда не принадлежал этому миру, и он никогда не принадлежал мне. Я буду пока медленно умирать лишь для тебя, ведь ты единственная, кого я могу любить в этом погибающем мире.